смешала,

Словно вдовью свою долю

Отряхнуть во прах мечтала.

Как дурное наважденье

На неё, красивую,

Как напраслины гоненье

На любовь счастливую.

Сникли, спрятались морщинки

Дышит все лицо огнем…

Только вдруг из глаз слезинки

Светлым, солнечным дождём.

Кто-то охнул. Тише стало

На суглинистом яру,

Та гулянка понимала,

Понимала, что к чему.

Шапку оземь старец древний

Вкруг поплыл, скликая всех

И пошла плясать деревня…

Знай, мол, наших, знай, мол. Эх!

Рвет солдат меха гармошки,

Пальцы мечутся в ладах,

Дотлевает папироска

На закушенных губах…

Гимн бездомным собакам

Попрошайки мои лохматые, рёбра кожей тугой обтянуты.

В том, что голодно, холодно, слякотно вы без всякой вины виноватые.

Эти факты забвением покрылись в нашей памяти дыроватой:

Ваши предки под танки ложились, опоясанные гранатами.

Ваши братья спасают тысячи из завалов глубинно-снежных.

Вы одни на земле заявители обоняния могучего, нежного.

Это качество-дар для каждого, оно зреет щенку невдомек.

И на кончике носика влажного распускается, как цветок

Это дар- человеку оружие против многих паскудных дел.

С честью, с верностью в вечной дружбе наш вертлявый пушистый пострел.

Только жизнь воссияла движением, чем-то вроде "съезжаются крыши»

И чиновничий мир с упоением вам законы тюремные пишет.

И пугаемся так для начала, будто только вчера из города:

«Ах, какой это ужас, право: по деревни собачья свора»

Все не в счет, хоть служение Отчизне для прислужников новизны

Им извечные правила жизни деревенской теперь не нужны.

А закон до бессмыслия жесткий,

Чтоб его не вертеть так и сяк

И намордниковой решеткой делать пугало из собак

Пусть ватага ребячья узнаёт, что стрелять в них нельзя из пушки.

Агрессивность собачья тает, от одной только хлебной горбушки

Никакая это не новостность. Вся проблема насквозь видна:

Беспризорность ваша и голодность — это наша людская вина

С сей тревожностью трудно расстаться, мельком глянуть и позабыть

Мы панически стали бояться тех, кого суждено нам любить.

«Ой, внучок, ко мне беги, видишь — вон собака кусачая»

Истерию, вместо любви, порождаем в душах ребячьих

Вся, как есть педагогика вспять, здравомыслие в законном аркане:

От собаки нельзя убегать и в прямом, и духовном плане!

Посмотри щеночку в глаза: сколько преданной нежности, ласки

Все что может душа отыскать только в доброй волшебной сказке

Нос, глаза, ваши уши и волосы он с восторгом готов лизать.

Не бросайте его в эту холодность, на помойках куски собирать

Ничего сверх простого не хочет на своей беззащитной меже,

Только хочет в душе уголочек, в человеческой нашей душе…

Декабрьская стужа

Декабрь

Полоса обороны.

Декабрьская стужа суровая.

Железом искромсаны ёлки.

За ними — окопы, в которые

Метили эти осколки.

Стонали и гнулись от взрывов

Стволы в полосе обороны,

И, воя в бессилии унылом,

Смерть увязала в кронах.

Апрель. По изорванной мякоти

Слеза за слезой заструилась,

Как будто деревья заплакали

От боли, что в них пробудилась.

А в битве, пред сворой заклятой

Не смели душой расслабляться.

И им, как в окопах солдатам,

Приказ был один: держаться.

Анастасия Альжева

Мы снимаем белые халаты

Мы снимаем белые халаты,

Одеваем форму и броню,

Медики хорошие солдаты

И в миру и в страшный час в бою.

Что такое боль и страх потери

Какова у жизни есть цена

Знаем и в свое мы дело верим

Не отнимет жизней всех война.

Есть у нас серьезные задачи

Жизнь и смерть, стоим мы на краю

Страха нет не может быть иначе

И в миру и в страшный час в бою.

Не теряя веры и отваги

Боремся за каждого бойца

Верные отчизне и присяге

Смелые отважные сердца.

Мы снимаем белые халаты,

Одеваем форму и броню,

Медики хорошие солдаты

И в миру и в страшный час в бою.

Я скучаю по волжским родным берегам

Я скучаю по волжским родным берегам,

По Саратовским улицам полным людей

И по маминым теплым шершавым рукам,

И по маленькой тесной квартирке своей.

По улыбке детей и по смеху отца,

Я скучаю в унылой чужой стороне,

А война все идёт и не видно конца

И так тянет домой, и я словно во сне…

Вот родимый порог и родных суета

Мама праздничный стол накрывает для всех,

Папа, что-то читает в сети как всегда,

Все довольны, улыбки и радостный смех.

И я тоже смеюсь, как когда-то давно…

Но реальность расставит мечты по местам

Побывать на войне мне судьбой суждено…

Все за мирное небо отчизны отдам.

Что бы дети смеялись, не зная войны

И не слыша ночной артиллерии залп

А любимые спали и видели сны

И лишь радость светила в любимых глазах.

Отвага, мужество, упорство

Отвага, мужество, упорство

Всегда тебе присущи были,

Твой ум и сердца благородство

На службе и в семье ценили.

Всегда по жизни был уверен

И не боялся встать упав,

Не раз как друг судьбой проверен,

По жизни пролетел стремглав.

Помочь ты каждому старался

И даже в день последний свой

Ты равнодушным не остался

Закрыв товарища с собой.

Ты поступить не мог иначе,

Присяге верность сохранил,

России кровью долг оплачен,

В бою ты голову сложил.

Ты в каждом сердце свет оставил

И был для многих как пример,

Ты навсегда остался с нами,

Прекрасный друг и офицер.

Сергей Берсенев

Ещё…

Ещё в миру предания не стихли,

на Курской как дуге пылали «тигры»,

как русский несгибаемый характер

вставал стеной перед несметной ратью,

как грудь перекрывала амбразуру,

к смиренью призывая пулю-дуру;

и брали неприступные высоты

штрафбаты, перебитые до роты.

Ещё времён тех раны кровоточат,

и снова нашу землю варвар топчет –

озлоблен, до безумия неистов…

Машине смерти не остановиться!

Язык войны — не из культур народов,

в баталиях не водят хороводов…

В который раз на Русь явились скопом,

да зайцами назад вертаться скоком!

Взывайте хором — к дьяволу, не Богу…

Оружие — преступникам в подмогу…

Но сколько б не молился горе-падре –

горят не хуже «тигров» «леопарды»!

Над Шебекино небо — в тучах…

Над Шебекино небо — в тучах…

Устрашающих,