экономией бензина, который обошелся мне по доступной цене.

Папа ворчал на меня по поводу Скотта, но я не слушала его, когда речь заходила о моей личной жизни, позволяя ему вмешиваться в другие аспекты своей жизни.

Когда мы были маленькими, он постоянно говорил нам с сестрой, чтобы мы никогда не зависели от мужчин.

Когда мы получили водительские права, папа купил каждой из нас по развалюхе и сказал, что большего мы от него не получим.

Папа научил нас менять шины и масло. И в тот день, когда я сказала, что хочу увеличить свой кредит, он ответил, что это хорошая идея.

Но после похвалы, он сказал, что спустит с меня кожу живьем, если я позволю Скотту завладеть моей личной информацией или чем-нибудь еще.

Папа был со мной в тот день, когда я забирала свой автомобиль. Он находился рядом, пока я разговаривала с продавцом — ему было что сказать о каждом автомобиле. Я знала, что он делает.

Папа хотел убедиться, что продавец не облапошит меня, потому что считал, что я слишком мягкотелая.

Он считал, что я позволяю людям использовать себя. По его мнению, я слишком похожа на маму.

Мама не казалась слишком мягкой, когда заставляла его замолчать.

Но, очевидно, мы с мамой были простофилями.

В десять лет я отдала пятидолларовую купюру, заработанную за уборку в доме, человеку, сидевшему на тротуаре у бензоколонки.

Он держал табличку с надписью, что ему нужна еда. Мама тоже дала ему денег.

Папа предупредил нас, что этот человек не настоящий бездомный.

Я не предполагала, что образ людей может быть настолько обманчив, пока несколько часов спустя мы не увидели, как тот же самый мужчина, одетый в нормальную одежду, садится за руль своего автомобиля с двумя десятками бутылок пива в руках.

Отец покачал головой, но ничего не сказал.

Папа любит Люси. Любит ее всем сердцем, так же как меня и Оливию, но, когда я сказала ему, что хочу еще одного ребенка — которого уже ношу — он попытался отговорить меня.

Он не мог перестать осуждать Скотта. Постоянно говорил, что мы не созданы друг для друга, но я утверждала обратное.

Мы были молоды, но у меня складывалась жизнь лучше, чем у большинства тридцатилетних.

Мы со Скоттом были не единственными молодыми родителями. Вокруг меня было очень много таких, как мы, у которых все получалось.

Мир полон юных возлюбленных, проживших свои жизни вместе... на веки вечные, состарившиеся вместе.

Я усмехнулась, вводя код домофона нашей квартиры. Скотт был моим первым, единственным, и я знала, что он будет моим последним.

Я любила Скотта, Люси и наше маленькое пятнышко в моем животе. Дедушка Уилл приходил в себя, как только видел ребенка. В этом вопросе он был таким же мягкотелыми, как и я. Мы справимся со всем. Через несколько лет папа поймет, что все мои трудности того стоили.

Было чуть больше часа. Каждый день я уходила на работу около восьми, возвращалась около пяти-шести утра, а затем, немного вздремнув, отправлялась на занятия.

Скотт, вероятно, спал или играл в PS4 (прим. пер.: PS4 — игровая приставка восьмого поколения, выпускаемая японской компанией Sony), которую я купила ему в кредит на прошлое Рождество.

Я вошла в кромешную тьму гостиной.

Телевизор и игра были отключены, и увидев маленькую фигурку на диване я очень испугалась.

— Люси? — прошептала я, наклонившись, чтобы разбудить ее.

— Мамочка? — пробормотала она, слегка приподняв голову.

Она спала сидя.

— Что ты здесь делаешь? Почему не в своей постели?

Подхватив ее на руки, я поцеловала ее в лоб. Маленькие ручки обвились вокруг моей шеи. Ее ножки инстинктивно обхватили меня. От этого мое сердце всегда таяло.

— Меня разбудило хихиканье Биби.

И тут же меня словно окатило ледяной водой. Улыбка померкла, сердце ухнуло вниз. Биби — прозвище, которое Люси дала моей кузине Бриане. У нее не получалось правильно произнести ее имя.

— Бриана здесь? — тихо спросила я.

Я подумала, что Люси причудилось во сне. Бриана никогда не приходила к нам. Со школьных времен мы с кузиной практически не общались. Родив ребенка, я уже не казалась ей такой уж веселой.

— Да, она в вашей с папой спальне.

И поскольку жизнь решила предоставить мне урок, сквозь тонкие стены раздался смех Брианы, а затем и Скотта.

— Мне не нравится, когда она приходит сюда, — прошептала Люси, крепче обнимая меня.

Крепко прижимая к себе дочь, я пошатнулась, кровь прилила к моей шее и лицу.

Юная любовь, до старости. Моя единственная и неповторимая. Моя вера рухнула и сгорела дотла.

Жизнь разрушила мои мечты без остатка.

Ох, Хэдли. Какая же ты идиотка.

Глава первая

Элайджа

Настоящее

Я считал, что мы сами определяем уровень своей зрелости. Некоторым счастливчикам повезло, и они могли делать все, что хотели. У них была семья и, не дай бог, дети. И были такие как я. Мы зарабатывали на жизнь, откладывая деньги в банк. Некоторые из нас получали удовольствие от того, что делали, — да, черт возьми. Меньшие смертные застревали на ненавистной работе, — например, готовили еду, угождая людям, — только чтобы позволить себе то дерьмо, которое, по их мнению, им было нужно. Некоторые люди воплощали в себе несколько подобных типов. Я бы предположил, что если человек ставит галочку более чем в одной из жизненных граф — соглашается создать семью, детей и собак, — то он или она несчастны. Я видел, как изнеможение отражалось на их лицах, когда они бегали за своими детьми по магазину. Это было неоспоримо. Никто не мог заставить меня поверить в обратное.

Что насчёт меня? Мне нравилось одиночество, я любил свою работу и не уставал от рутины. Лично я вообще не умел готовить и не собирался учиться.

Зачем тратить час на готовку, если можно потратить это время на рисование или завершение графического дизайна?

У меня было все, что я хотел, потому что ставил на первое место только себя и свои желания. Ну, за исключением моей мамы, но она была единственным человеком, которого я ставил выше себя.

Думаю, Хэнка тоже можно причислить к этой категории. Он заменил мне отца и относился к маме с тем