Когда мы спустимся с Радуги я покажу вам Церковь. Там красиво. Там в больших цилиндрах переливаются субстанции, символизирующие Материю. Ее перетекание, движение, лавирование и маневрирование. Когда я говорю — поклоняемся, я не говорю о молитвах и прочей глупости. Мы просто заходим в Церковь, смотрим на переливающуюся субстанцию и отдыхаем душой. Играет спокойная ретро-классическая музыка — такие композиции как Toro Y Moi — Alligator и прочие.

— Простите, мне нужно выйти! — объявил сэр Генри гиду.

— Друг, не положено! — спокойно ответил гид.

— Остановите, я выйду.

Гид пожал плечами и попросил водителя остановиться. Сэр Генри выскочил из сталинобуса. Его тошнило, он подбежал к краю Радуги и стошнил прямо вниз. Ему было ужасно плохо, болел живот, болела голова, ему все это было чертовски неприятно. Дело в том, что сэр Генри был гомозоонекрофилом (ему нравились мертвые коты). Все его идеалы были растоптаны новой цивилизацией. Он ощущал себя мертвым котом посреди серых мышей, возомнивших о себе бог весть что. Он побежал по тротуару прочь от противного гида, прочь от людей, от коллектива. На Запад. Туда где мертвые коты.