него нет иных, каких сам не видал,
Благ и смысла: он верит в свой "ад"
И уже не проникнется смыслом чужих "божьих врат".
Оправданий казать может каждый дурак,
За другими идти — не всегда потерять,
Индивида давно в человеке уж нет,
Мы подобны подобиям сгинувших лет,
Так старайся не думать, что здесь других нет,
Ты не в поле. Не воин. Простой человек.
Добряк
Ненормальный?
Я такой, какой я есть…
Это ты притворщик явный.
И с вранья тебе не слезть.
Помогай всегда другим,
А себя оставь в сторонке,
Старым, бедным и больным
Не позволь покинуть гонку,
Сгинуть в тёмной комнатёнке… ребёнку.
Не призвание, закон —
Мучит в тебе совесть — божий,
Дабы в добряки учтён
Был, но в жертву непригожий.
И напрасно говоришь,
Что свои поступки родил,
Никогда уж не взлетишь,
Выше, чем союз народный.
Крепче спи, глядишь, уснёшь,
Но всей сути — не поймёшь.
Судья
Говоришь, Бог рассудит…
Ты думаешь, Бог рассудит?!
Он только судить и умеет!
Делить на "не очень" и скверных —
Делить на детей и смертных.
Ты знаешь, ему интересно
Обличать правду от истины?
Нас делить на упрямых и искренних,
Тех спасать, чьи молитвы — бессмысленны?
Я всё ещё пла;чу по средам…
Ведь БОГИ судить не умеют!
Грошу цена нашим победам,
И звания их — устареют,
Обличия канут бесследно,
Ведь Боги судить… не умеют.
Удобное поколение
Нас ругали, стыдили,
И всё было, право, не зря…
Мы — певчие птицы —
Вдруг удобны позициям верным,
В клетках рыбами стали, молча,
И послушны желаниям скверным.
"Мы вас слышим, родные…
Вы — всё громче кричать.
Всё нас губите, милые…
От того, что слух сгинет,
Уши кровью зальются,
Мы себя не изменим…
Мы себя не разлюбим."
Какой же я плохой
Грядущее не скажет, о чём речь.
Шепнёт на ушко так, что еле слышно.
Малыш, вонзи поглубже в землю меч;
В башке моей бардак и суета излишня.
Им предаваться мыслям было страшно:
Такой талант, увы, остался на морозе.
А что бредёт — действительно ужасно —
Об этом целый сказ напишут… В прозе.
Спасение в других
Неужели так много, поведай, прошу,
Вопиющее пламя к лицу поднося,
Пусть его так прилежно ладонью гашу?
За спиной два раскинулись гордых крыла —
От чего ж не за ними, руки сложа,
Чтобы вас сберегал от ударов судьбы,
Вы избрали упорно стоять до конца,
Не поверив, что мог остеречь от войны?
Я бы верил: поколь предо мною туман —
Сзади проблеск рассвета рассеял бы тень,
Ветер тёплый сменил яростный ураган,
Отличился б красой позолоченный день.
Я бы знал, что, покуда идут вдаль кресты,
Для живых будет время себя хоронить.
Чтобы не были дни в скором им сочтены
Расскажи, сколь ошибок дано допустить?
Ванильно
Давай-ка сделаем лишь вид:
Всем интересна моя жизнь,
Их всех волнует: кто такой,
Но ничего не говоришь;
Я не позорище, родной,
Ты не впитал ещё цинизм,
Что в людях подавил мораль,
Но разве людям объяснишь:
В них нет концепта "гуманизм",
Сознанье шепчет: "Скаль, ужаль",
А их трясёт! Полегче, жизнь,
Ты ничего не обещай:
И без того тонут во лжи,
Ни капли, знаешь ли, не жаль,
Но хоть петельку развяжи,
Уже ведь холодно… Февраль…
Мечта юнца
Перенеси меня туда, где будут звёзды петь,
Чтоб на окраине в тиши ночной был не один;
Где гаснут фары и совсем не хочется шуметь
И не прольётся вслед: "Безбожный, сгинь!".
Пора найти своим огням всем по свече,
Запечатлеть ещё живых на объектив.
Я полон сил и не нуждаюсь во враче,
А счастлив буду, ничего не упустив.
Позволь закончить все незавершённые дела…
В толпе спешащих всех потерянных найти:
И тех, кого жизнь так ценила, берегла,
И тех, кто волей судеб оказался взаперти.
Сгоревшие ценности
Сколько тверди, понять не хватит трезвого ума!
Вам удаётся сохранить всю пакость глубоко внутри.
Признаться вынужден, так будет не всегда!
Доколь всё ломятся на век наш опустелые монастыри,
Ведь нашу истину сплотили; всё громят
Правдой обрушенные на головы стены,
А двери, как стояли, так стоят!
Впрямь часовые на посту, до выстрелов — смиренны.
Люди изменны, но их ценности — драгие,
И за бесценок продавать себя — талант!
Чем больше ценник — тем смешнее кажется измена,
И каждый Святый против грешных высказаться рад,
Но мы за рухнувшими стенами забыли,
Любовь оставив к миру, слабости свои;
И пазл, как он выглядел, собрать молили,
Но проще было людям отвечать: "Сожги."
Унижен
Друг милый мой! Я молился… ты слышал?
Но искупил лишь былые грехи;
Ангелы, спустившие мне петлю с крыши,
Крыльями заметали следы.
Строгим гласам я давно был излишен.
Взорам коварным — смешон.
В Мае холодном… По сей день унижен!
А виноват в этом — он.
Я б разорвался, не был таким скучным:
За ним пойдут тысячи…
И я за спиною — псом несчастным.
На привязи.
Прощание
Мои миры объединятся и сплотятся в истину
Чистую. Какой была душа когда-то мысленно, искренне;
Сил больше нет реветь навзрыд — это бессмысленно,
В её объятиях — судьбы легкомысленной — последний