бойцов с нацистами. Сразу включилась привычка анализа окружающей обстановки. Я не увидел ни рук , ни ног, вместо тела туманная субстанция от которой к черной фигуре тянулся серебристый шнур, и понял, что умер.

Чувство изумления, которое меня объяло, прервало самобичевание своей жизни. Я осознал, что живой! Субстанция – это моя Душа! Включилась память, пришли знания прошлой жизни о душе. Мне дается еще 9 дней для осмысления своего положения рядом с телом, затеи придут Ангелы , и 40 дней, чтобы предстать перед Небесным Судом. Так я думал, но все изменилось, когда серебряный шнур истончился и пропал.

Меня резко потянуло вверх, белый туман охватил тело. Все окружающее я видел как в тумане, но все-таки видел. Это меня удивило, потому что душа должна была потерять астральный и ментальный слои, чтобы не чувствовать и не осознавать прошлое. Меня несло через белесый туман долгое время. Мне казалось так, потому, что трудно определить время в однородном тумане без привычных предметов.

Затем труба, так я назвал движение в тумане, окончилась. Впереди появился более яркий свет, мы остановились. Я услышал звон колокольчиков, на пределе слуха возникли звуки сверхтонкие и объемные, охватил покой и всеобъемлющее удовлетворение и радость. Из пространства звучащей радости появилась фигура в синей тоге, которую я наблюдал как очертание в дымке.

Внезапно распахнулось пространство слепящей белизны и радости. Благость и чувство безмерной любви охватили меня, когда оттуда проявился тонкий золотой луч и коснулся меня. Это длилось мгновение, затем видение пропало, осталось чувство поглощающей утраты. Колокольчики снова запели, звуки стали удлиняться в буквы У… М…У..Д..У ..М

Я очнулся в полной темноте, после слепящего света оказался в полном мраке. Тяжелые мысли проявились в голове, казалось, закрутились жернова, возникла мысль

- Где я?, Кто я? Она стала пусковым моментом, чтобы вспомнить последние моменты жизни и понять, что я умер. Мне остается ответить на первый вопрос. Я ничего не вижу, в полной тьме. Может быть я в аду?

Я определил, что мои глаза закрыты, попытался их открыть, но ресницы не поднялись. Тело не подчинилось, я не мог пошевелить, ни ногой, ни рукой. Я пришел к выводу, что чувства тоже отказались работать: я не только видеть не мог, но и слышать. Только я подумал о слухе, как звуки автоматных очередей услышал. Они проникали в уши с трудом, пробивая некую границу. Стрельба послужила катализатором работы мозга . Я на войне, но как быть с телом, оно же сгорело? Вновь вернулась боль, а с нею ощущение тела.

Резь в голове, вызвала на автомате движение руки достать НЗ и открыть глаза. Вокруг темнота ночи, идет бой, я лежу за камнем, рядом еще двое бойцов стреляют в духов. Слышны крики : - Аллах Акбар. Неужели я снова в Чечне? Нас обстреливают из автоматов, пулеметов. Я заметил, что нахожусь в секторе обстрела, пытаюсь сместиться вправо. Снаряд безоткатного орудия, взрывается рядом и бросает меня снова во тьму.

Я открыл глаза, когда начался рассвет, увидел пролетающую вертушку, которая ракетами ударила по моджахедам. Затем меня начали переворачивать и укладывать на носилки. Подошел капитан наклонился надо мной и сказал

– Держись, Костя, все закончилось. Последним усилием воли я прошептал

– Рембо, у машины… ребята, Олег.

Капитан направился к пилотам. Последнее, что я услышал перед погрузкой в транспортный вертолет МИ-28, был ответ летчика, – Я еще жить хочу.

Затем была операция в гарнизонном госпитале, где я мог проанализировать свое положение в новом мире. Я решил, что буду косить под частичную амнезию. Я переместился в тело молодого парня, который был убит в бою с моджахедами около кишлака Дури на границе с Пакистаном. В памяти, которая мне досталась от Константина, остались только события минувшей схватки с духами.

Я понял, что нахожусь в теле младшего лейтенанта Константина Петровича Гранина, военного переводчика 2й разведывательной роты спецназа 7-го отдельного мотострелкового батальона в Афганистане. Во второй половине октября 1987 года руководство 7-го батальона принимает решение об организации засады на караванной дороге, соединяющей приграничный кишлак Дури с территорией Пакистана.

Пятнадцать человек разведчиков попали в засаду и прияли бой с отрядом из ста шестидесяти моджахедов, которых возглавляли полевые командиры Мулла и Сулейман. Подробности боя и события связанные с ним остались в памяти, но все , что происходило ранее пропало. В результате я забыл язык пушту, и все, что связано с учебой и жизнью Константина. Поэтому амнезия мне необходима в настоящее время, чтобы достойно легализоваться в этом времени.

Я открыл глаза после операции, рядом со мной на стуле дремала молодая девушка, приятной внешности, в халате .Болела голова и правая рука, обмотанные бинтами. Я внимательно оглядел сестричку , она наклонила голову и из под шапочки выпали темные волосы, халатик приоткрылся, показав разрез груди, что вместе с ножками вызвало уплотнение в штанах. – Жив, - проговорил я про себя.

Я пошевелился, девушка открыла глаза, попыталась сразу встать, но я удержал ее рукой и сказал

- Как вас зовут , красавица?

Она ответила, - Маша.

- Машенька, такая прекрасная девушка не может не рассказать , что со мной было? – поспешил спросить я.

- Вам сделали черепно-мозговую операцию , удалили осколки из головы и руки. Мне надо бежать, сообщить врачу, что вы проснулись. - Вырвала руку и убежала.

Маша привела с собой человека очень похожего на чеховского врача с седой бородкой и очень доброжелательного. Он вошел, представился, что он мой лечащий врач Серафим Иванович Куликов, и спросил

- А вас как зовут, молодой человек?

-Н-н е з-з- знаю , - промычал я.

-Совсем ничего? Спросил он, сложив руки домиком на животе.

- Н-н и чего. Повторил я.

- Не волнуйтесь, все пройдет, полежите у нас, подлечим, будете как новенький, - и обратился к сестре. – Машенька, помогите молодому человеку освоиться.

- Конечно, Серафим Иванович, помогу. Они вышли из палаты. Скоро Маша вернулась и сообщила, что я проведу в реанимации еще три дня, затем по результатам лечения, переведут в общую палату. Она снова села на стул рядом со мной.

Маша, а в чем будет заключаться ваша помощь?- мягко спросил я и поглядел на ее ножки.

Она не почувствовала