шею, чтобы приблизить его лицо. Мне нравился его запах, проникающий в мои ноздри. Мне понравился его вкус. Теплый и манящий, когда он скользнул языком в мой рот. Нам не следовало этого делать. Эта мысль продолжала повторяться в глубине моего сознания, но я не хотела останавливаться. Потому что, как бы сильно я ни хотела остановиться, я также знала, что хочу этого. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я хотела поцеловать его в ответ. Так я и сделала. Я отвечала на его поцелуи и тихо стонала ему в рот, когда он посасывал и покусывал мои губы. Он полностью обхватил мою шею своими большими руками и слегка надавил, заставляя меня выдохнуть ему в рот.

Он перестал целовать меня, его губы зависли над моими, и я резко открыла глаза, обнаружив, что он внимательно наблюдает за мной. Выражение его лица было пустым, когда он продолжал усиливать хватку на моей шее.

Все мысли о шторме исчезли, потому что теперь я была больше сосредоточена на попытках отдышаться, которые Адам, казалось, хотел у меня отнять.

— Почему я так сильно хочу тебя? — прошептал он, его длинные пальцы впились в мою кожу.

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Слезы вырвались на свободу и заскользили по щекам.

Адам скользнул другой рукой по моему лицу, наблюдая за мной. И затем, прежде чем я поняла, что сейчас произойдет, он ослабил хватку на моем горле и за считанные секунды перелез через меня.

Он зажал правой рукой мой рот, а левой провел по моей груди, вниз по животу, пока не оказался над моей киской. Я попыталась извиваться под ним, но это было невозможно, когда одна его нога была зажата между моими бедрами, а все его тело прижималось ко мне таким образом, что я вообще не смогла бы пошевелиться, даже если бы попыталась.

Адам скользнул своей теплой ладонью мимо кружева моих трусиков, и когда его пальцы коснулись моей уже влажной киски, я застонала в его руку, которая все еще прикрывала мой рот. Блядь.

— Ты уже такая мокрая, — горячо прошептал он мне на ухо.

Он скользнул указательным пальцем между моими половыми губками, наблюдая за мной с такой напряженностью, которая, казалось, выжгла весь стыд, который я испытывала в тот момент.

Когда он потирал мой клитор, он надавливал средним и указательным пальцами, двигая ими медленными, мучительными кругами.

Я застонала сильнее, выгибая спину и упираясь пятками ног в мягкий матрас подо мной.

Теперь голос Адама звучал у моего уха. — Тебе это нравится, не так ли?

Когда я ничего не сказала, он ввел один длинный палец глубоко в мое влагалище, а затем два, широко растягивая меня своими толстыми пальцами. На этот раз я закричала, но его рука заглушила мой крик.

— Ты девственница, голубка? Он убрал руку от моего рта, как будто позволяя мне заговорить, но вместо слов я застонала от удовольствия, когда он продолжил ласкать меня пальцами. — Грейс. Его губы были прямо над моими губами, когда он говорил.

В этот момент я посмотрела на него, мое влагалище пульсировало от потребности освободиться.

— Смотри на меня, когда я заставлю тебя кончить. Это был приказ, которому мое тело подчинилось в ту же секунду, как эти слова слетели с его губ. Я сильно кончила, выгибая спину и скручивая ноги, когда удовольствие волной прокатилось по мне. Адам прижал меня к себе, шепча мне на ухо низким, глубоким голосом: —Ты такая плохая девочка, Грейс.

Прежде чем я успела опомниться, Адам встал с моей стороны и вышел из моей комнаты, хлопнув за собой дверью.

Я села, тяжело дыша и отчаянно нуждаясь в воздухе, вглядываясь в темноту. Буря снаружи утихла. Что, черт возьми, только что произошло?

4

Адам

Самобичевание. Форма наказания. Я стоял на коленях в своей комнате, сбросив рубашку на пол. Кровь стекала по моим плечам и попадала в порезы на спине, вызванные поркой.

Я глубоко вздохнул, поднял уставшую правую руку и снова ударил себя по спине хлыстом из кошачьего хвоста. Я вздрогнул, когда он глубоко вонзился в мою кожу, открывая свежую рану.

Я был так слаб. Такой гребаный слабак, что я не смог удержаться и последовал за своей племянницей в ее комнату. Я не мог удержаться от того, чтобы не насладиться страхом, который плясал в ее глазах.

Нет, монстр во мне хотел ее. Ему хотелось поцеловать ее, попробовать на вкус эти мягкие губы и посмотреть, такие ли они сладкие, какими кажутся. И так оно и было. Я снова отхлестал себя и на этот раз подумал о ее киске. Она так боялась грозы снаружи, но все, о чем я думал, это трахнуть ее. Она была такой влажной, истекающей жидким желанием, когда я скользнул пальцем вниз по ее киске. И мои пальцы с легкостью скользнули внутрь нее. Мне нравилось, как она стонала в моей руке, хотя ее глаза умоляли меня остановиться.

Я тоже хотел остановиться, но не мог. Я зашел слишком далеко, слишком потерялся в ее стонах и в том, как ее тело реагировало на то, что я ласкал ее пальцами.

Я хлестал себя снова и снова, пока не почувствовал вкус металла во рту. Пот стекал по моим плечам, и мое зрение затуманилось, когда я упал. Я услышал, как открылась дверь моей спальни, но звук был далекий. Подняв голову, я увидел, как что-то белое промелькнуло мимо двери.

А потом я увидел ее лицо насквозь своим затуманенным взором. Маленькая голубка. Грейс. Ее красивое лицо исказилось от ужаса, когда она прикрыла рот рукой. Но она не понимала, что мне нужно было сделать это, чтобы покаяться в своих грехах.

— Адам. Мое имя звучало так сладко, слетая с ее языка. Через несколько секунд она была рядом со мной, упав на колени и обняв меня за плечи своими нежными руками, изо всех сил стараясь поднять меня. Я помог ей, прислонившись к деревянному сундуку, стоявшему перед моей кроватью. Боль пронзила мое тело и прошла по всей спине.

Ее ладонь нашла мое лицо, когда она откинула мои влажные волосы с моего лба, наполняя мои чувства своим ароматом ванили и ягод. Она выхватила хлыст из моих слабых рук и снова встала, белый атлас ее халата окрасился в алый цвет моей кровью.

Я молча наблюдал, как она лихорадочно металась по моей комнате, хватая разные вещи, а затем через несколько мгновений снова оказалась передо мной на коленях.

— Это будет больно, — прошептала она, ее черные шелковистые волосы рассыпались по плечам всякий раз, когда она двигалась.

Я хранил молчание. Вместо этого я прислушался к ней. Я прислушивался к тому, как она резко вдыхала каждый раз, когда прижимала эту теплую влажную ткань к моим порезам, как будто боялась причинить мне какую-либо боль. Но она не понимала, что физическая боль больше не причиняет мне боли. Да, я мог её чувствовать, но