Хантер делает шаг назад. Его движения такие быстрые, такие гибкие, что это почти как танцевальный па. Он поднимает руки в примирительном жесте.
— Извини, я приношу свои извинения. Это было неоправданно. По крайней мере, позволь мне пригласить тебя на ужин, чтобы мы могли обсудить все это.
Она фыркает.
— Как будто я собираюсь тратить свое время на такого человека, как ты.
Его глаза блестят.
— Почему? Ты боишься, что обнаружишь, что я тебе действительно нравлюсь?
Она смеется. Раскатистый звук ее голоса, который, кажется, проникает в него.
— Это будет особенный день, — усмехается она.
— Тогда у тебя не сложно быть проблем уделить мне два часа твоего времени сегодня вечером?
Кажется, между ними происходит столкновение, но что-то, что она видит на его лице, должно убедить ее, потому что она кивает.
— У тебя есть сто двадцать минут. — Каким-то волшебным движением запястья она достает из сумки свой телефон. — Твое время пошло.
Взгляд Хантера сужается. Он разжимает губы, и на секунду на его лице появляется волчье выражение. К тому времени, как Зара поднимает на него взгляд, все уже исчезло. И снова он кажется раскаивающимся. Он отступает назад и жестом приглашает ее идти впереди него.
— После тебя, давай посмотрим, кто победит в этом раунде.
ЭПИЛОГ


Я провожу расческой по волосам. Вы правильно поняли. Я провожу расческой по волосам. Это не парик, на самом деле это мои волосы. Через две недели после того, как мы вернулись с острова, где провели наш недолгий медовый месяц, я узнала, что беременна.
Лиам был в восторге. Он заверил меня, что это произошло не потому, что это помогло ему выполнить условия завещания его отца. Конечно, я уже знала это. Каждое действие моего мужа показывало мне, что он любит меня такой, какая я есть, и это не имеет никакого отношения к обстоятельствам, при которых мы встретились, или договоренности, с которой начались наши отношения. Я знала это, но это успокоило, когда он развеял мои страхи.
И я счастлива, потому что хочу, чтобы он получил право собственности на свою компанию. Я хочу, чтобы он получил доступ к своему трастовому фонду. Она не только принадлежит Лиаму по праву, но я также знаю, что мой муж собирается сделать благодаря фонду много полезного. Мы оба благодарны судьбе за то, что нам выпал шанс завести семью.
Конечно, я беспокоилась о том, что передам свое заболевание нашему ребенку. Я поделилась своими страхами с Лиамом, и мы изучили этот вопрос. Мы узнали, что алопеция — это полигенное заболевание. Это означает, что для возникновения заболевания требуется вклад многих генов. Мы также выяснили, что у большинства детей с очаговой алопецией нет родителей, страдающих этим заболеванием, и подавляющее большинство родителей с очаговой алопецией не передают его своим детям. Нет никакого способа точно рассчитать риск передачи этого заболевания по наследству, потому что для того, чтобы это произошло, должны участвовать несколько генов в совокупности. Я поняла, что крайне маловероятно, что наш ребенок унаследует все гены, необходимые для предрасположенности к этому заболеванию.
Конечно, я все еще волнуюсь, но Лиам со мной на каждом шагу. Мы проконсультировались со специалистами и поняли, что наши опасения были в значительной степени необоснованными. И если, как и мне, кому-то из наших детей действительно придется пройти через путешествие, подобное моему, тогда мы будем рядом, чтобы поддержать и помочь ему или ей. Они не будут одиноки, как я была в начале своего пути, и это так обнадеживает. В конечном счете, он или она будут любимы нами и получат нашу безоговорочную поддержку — и настоящую поддержку наших друзей и семьи, — а это самое главное.
По мере того как моя беременность прогрессировала, произошло самое волшебное — волосы на моей голове начали отрастать снова. Если бы я не была так поглощена всем остальным, я бы поняла, что это возможно. Учитывая гормональные изменения, происходящие в моем организме, были хорошие шансы, что мои волосы отрастут снова. Но когда это произошло, это застало меня врасплох. И к тому времени, когда я была на третьем месяце беременности, впервые за много лет у меня была полная копна собственных волос. В шесть месяцев они касались моих плеч, а в девять месяцев мои волосы доходят ниже плеч.
Я еще раз провожу расческой по волосам, затем откладываю ее в сторону. Пока я рассматриваю свое отражение в зеркале, Лиам присоединяется ко мне. Он прижимает мою голову к своему подбородку и кладет ладонь на мой увеличившийся живот. Его бесцветные глаза подсвечиваются изнутри голубыми и зелеными искрами. Он выдерживает мой пристальный взгляд, и уголки его губ приподнимаются.
— Ты выглядишь великолепно. Ты всегда кажешься мне красивой, независимо от того, что на тебе надето. Но сейчас, вынашивая то, что мы с тобой создали вместе, ты выглядишь просто восхитительно.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но он качает головой.
— Нет, не принижай себя. Независимо от того, есть у тебя волосы на голове или нет, меня привлекает твоя внутренняя красота. Широта твоего сердца, твоя доброта по отношению к семье, то, как ты всегда улыбаешься всем, даже незнакомым людям, насколько ты целеустремленна и амбициозна, и как ты никогда не теряешь из виду свои цели, с какими бы трудностями ты ни сталкивалась, как ты проживаешь каждый день с энтузиазмом от этого у меня перехватывает дыхание… У меня от тебя перехватывает дыхание, Божья коровка.
Слезы наворачиваются у меня на глаза. Да, это потому, что у меня гормональный фон и рыдания никогда не за горами, но это еще и потому, что… это Лиам. Потому что он из тех мужей, которые заботливы, любящие, нежные, и которые будучи постоянно возбуждёнными, воздерживались от занятий любовью со мной в первые месяцы, потому что не хотели навредить ребенку. Его больше всего заводит мысль о том, что я ношу нашего ребенка. Он обращается со мной так, словно я сделана из конфет, которые растают при первых признаках дождя. Он лелеет меня, обожает, окутывает заботой и не позволяет мне и пальцем пошевелить за последние девять месяцев.
Он привык работать из