тайна. Гордо задрав нос я шла с ним рядом стараясь не отставать и не бежать как маленькая, невероятное чувство сопричастности к чему-то невероятно важному, взрослому кружило мне голову. Меня малявку отец взял с собой по важным делам, и я старалась соответствовать и идти не дергая его за руку или задавать глупые вопросы которые так и крутились на языке. Терпела, боялась что отец просто развернет меня и отправит домой если я не буду серьезной. То, что пришли мы на кладбище меня не пугало тем более оно находилось в центре города и совсем недалеко от нашего дома. Мне конечно было особенно любопытно, какие же такие могут быть у отца дела на кладбище, вроде из наших родных умирать никто не собирался, но я молчала понимая, что все вскоре узнаю сама. Теперь понимаю отец хотел, чтобы я сразу поняла, как нам родным всем это важно быть рядом даже после смерти.

Лето в тот год было жаркое и душное, а только мы зашли в ворота кладбища как все разом изменилось, как будто за тяжелым основательным забором старинной кирпичной кладки совсем другая жизнь. Шум, гам и духота исчезли сразу за оградой как по волшебству и это меня поразило, мимо кладбища проходить приходилось часто, а вот внутри я была впервые. Здесь был совсем другой мир недоступный пониманию живых, тихий, неспешный, сумрачный от обилия старых дерев. Кладбище было старинным, еще купеческим и его окружал со всех сторон высоченный кирпичный забор выделяющийся на общем фоне старинной основательной кладкой, немного осыпавшейся и позеленевшей от времени. Огромные старые деревья создавали таинственный полумрак и было тут как-то даже уютно что ли. Я даже рот разинула от удивления оглядывая все вокруг, наш город всегда был зеленым с обилием ухоженных клумб, но здесь росло столько необычных цветов что это великолепие поразило меня. Отец попросил меня постоять спокойно и куда то отошел, а я осталось рассматривать все вокруг, мне было непривычно и интересно, вокруг красивые памятники, кресты, — все вокруг разное и такое … странное особенно для ребенка и совсем не страшное. Отец направился к небольшому домику у ворот и вскоре о чем-то зашептался с мужчиной небольшого роста, таким кругленьким, забавным на вид в своем строгом темном костюме в такую то жару. Они какое-то время спорили, но недолго, и отец махнул вскоре мне рукой что бы я шла за ними. Мужчина, не смотря на свою полноту и живот как мячик двигался быстро и упруго, держа в руках огромный носовой платок, которым он постоянно промакивал вспотевшую лысину. Он быстро повел нас по главной широкой асфальтированной алее усаженной с обеих сторон высокими деревьями, как-то по воробьиному торопливо припрыгивая при ходьбе. Мне все это казалось игрой, и я с удовольствием пошла за ними. Кладбище больше напоминало мне парк своей ухоженностью и красивыми памятниками, хотелось все рассмотреть, как в музее, но я боялась отстать и почти бежала за взрослыми. Через какое-то время мы свернули с асфальтированной дороги на такую же широкую грунтовку и шли минут десять пока не уперлись в новую кладку заплатку в старой кирпичной стене окружающей кладбище. Я так поняла, что когда-то здесь тоже были ворота, но их заделали за ненадобностью и старинный забор заложили новой кладкой совсем не похожей на старинную хотя тоже из такого же красного кирпича. Толстенький мужичок замахал кому-то руками и откуда то из кустов тут же выскочил небольшого роста рабочий в спецовке и с лопатой в руках.

— Вот здесь участок свободен, — сказал моему отцу забавный толстяк. И обратившись к рабочему добавил, — Петрович, ты тут колышки вбей и помоги вот этому мужчине поставить тут заборчик, отгородить так сказать свою территорию.

Он засмеялся своей немудрящей шутке и быстро также вприпрыжку ушел обратно. Петрович рабочий кладбища был настолько неприметным на вид что я как не приглядывалась к нему никак не могла запомнить его лицо и это тоже было странно. Обычно я очень хорошо запоминала лица людей и никогда не путалась даже удивляя родных, я уже тогда узнавала малознакомых людей при встрече особенно тех, которые мелькали в жизни нашей семьи очень — очень давно, когда я была совсем крохой. Небольшого роста и жилистый вот и все что я помню про Петровича хоть и встречала его еще не раз, а по лицу как ластиком прошлись вроде все на месте, а глаз за него никак не цепляется. Только тогда поразил он чистой очень аккуратной одеждой, и мне это запомнилось сразу и удивило. Спецовка, и комбинезон на нем были основательно поношенными, но чистенькими и залатанным. К чему я это…, а … все время слышала разговоры взрослых про рабочих с кладбища что они все грязные и алкоголики от такой мм… специфической работы, но Петрович явно был не из их числа. Маленькие дети слышат много, но не все понимают. Никогда особо не задумывалась над слухами и сплетнями, но услышанное запоминала и анализировала по-своему делая свои первые наблюдения. Отошла в сторонку и наблюдала не во что не вмешиваясь как мой отец договаривался с Петровичем о размере участка, и как они вдвоем вбивали колышки в землю отмечая размеры хоть еще не понимала для чего же отец привел меня с собой сюда и для кого он отмеряет здесь участок. Петрович пообещал отцу поставить временную изгородь, а тот в ответ передал ему деньги.

Моя семья была обычной из работяг и еще приезжей, не местной. К чему это я, в таких старинных городках люди могут жить несколько поколений, а их все равно называют приезжими, особенно если они чем-то пришлись не по нраву или как-то не вписались в местную жизнь. В городе помнили о том, что мы приезжие, но моих родных уважали и никогда не упрекали что мы здесь чужаки. Дедушка Трофим и бабушка Лукерья приехали в Моршу после войны после того как оба они потеряли свои первые семьи. Бабушка жила где-то в Подмосковье, и ее деревня была полностью разбита фашистами и там не уцелело ни одного дома и родители и ее дети погибли под бомбежкой, а ее первый муж погиб на фронте. До войны у нее была другая семья и дети, как собственно и у деда и сюда в Моршу они приехали уже очень взрослыми людьми, потерявшими всех своих родных. У деда Трофима история была почти такой же как у Бабушки, только он сам был родом из Белоруссии. Потеряв родных они не захотели жить на старых местах, слишком больно им там было, слишком много они потеряли тогда. Говорить на эту тему они любили только вздыхали иногда, — война все разрушила и сломала. Приехали они в Моршу по каким-то рабочим путевкам, я не совсем понимала тогда, что это такое. Дед просто мне как-то рассказал, что сюда в то послевоенное время требовалось много рабочих и их приглашали со всей страны и давали жилье. Ведь наш город хоть и был