Н. В. Сторбаш Сага о Северных островах

Песнь 1

Глава 1

Старик Хьйолкег щедро делился дыханием, и красно-белый парус натянулся так туго, что можно было взять костяную палочку и стучать по нему как по бодрану. «Сокол» полностью оправдывал свое название и не плыл, а летел по морю, хищно оскалив клюв.

Я сполз с сундука на палубу, прислонился спиной к борту, чувствуя, как трепещут доски, как поскрипывает и гнется гибкий остов, как некрупные волны ударяют о корабль. Упругие посвисты ветра, крики альбатросов, свежий запах соли…

Как же я скучал по морю! Скучал по сверкающим проблескам на вершинах волн, по обжигающим брызгам, по качающейся под ногами палубе. И по далекому горизонту, где небо перетекает в воду. И по той безграничной свободе, которой нам не хватало с того дня, когда был сожжен «Волчара».

Как можно жить, запертым на острове? Это же все равно, что сидеть в клетке или на цепи.

Нет, с кораблем куда лучше! Захотел — ушел, захотел — вернулся. Вокруг только проверенные друзья, с которыми прошел немало невзгод.

И безднова прорва бриттов!

Белобрысый мальчуган в четвертый раз пробежал мимо меня и споткнулся о мои ноги, шлепнулся, засопел, не зная, то ли зареветь, то ли промолчать. Поднялся, пнул мою ступню, сказал: «Фоул!» и удрал. Сам дурак. Мог бы уже запомнить, кто из нас понимает по-бриттски, а кто нет.

Неподалеку бритт наклонился за борт и икал, пытаясь выжать еще что-то из давно опустевшего живота. Старуха подняла юбки, села на ведро и всё никак не могла сделать свое дело, подпрыгивая на каждом покачивании. Рысь уже охрип, успокаивая наших гостей. Перепуганным бриттам казалось, что мы плывем слишком быстро и что море слишком бурное. И вообще не шторм ли это? Они боялись чудовищ, которые могли выпрыгнуть из воды, боялись, что мы заблудимся, ведь берег Бриттланда уже скрылся из виду, боялись, что не хватит еды. Да и просто боялись.

Смешно, что их успокаивал Леофсун, хотя он сам никогда прежде не был в море, и лицо его тоже позеленело. Но Рысь держался хорошо, как и некоторые другие бритты. Живодер, например, едва мы отплыли, исторгнул всё, что в нем было, потом без остановки греб, а едва мы поставили мачту и расправили парус, обнял носовую фигуру и долго стоял, вглядываясь в морскую даль.

Полузубый, несмотря на многие руны, изрядно вымотался за эти полдня. Он и орал на своих людей, и увещевал, и раздавал подзатыльники. В итоге дошло до того, что одного мальчишку он попросту привязал к мачте, ведь тот успел два раза вывалиться за борт, треснуться о рукоять гребущего весла, заполучить знатный синяк под глазом, порезать руку о чей-то меч, сожрать какую-то дрянь и наблевать на палубу. И лишь в последний момент его стащили с мачты, куда он хотел вскарабкаться. Уверен, что если бы у него получилось, он бы свалился с самой верхушки и сломал кому-нибудь шею, хорошо, если только себе.

Вряд ли Альрик согласится еще раз взять кого-то на корабль.

Дикие бритты, хоть и называли себя свободными, давно забыли, что значит подлинная свобода. Все реки Бриттланда и побережья захвачены нордами, потому бритты разучились не только ходить на судах и лодках, но и плавать. «Сокол», хоть и был в полтора раза крупнее нашего предыдущего корабля, в море казался лишь хрупкой щепкой.

Впрочем, даже золотой корабль Нарла с тысячами весел и крылом Тоурга вместо паруса выглядел бы ничтожно малым.

Раньше, когда ставили парус, ульверы отдыхали, делились услышанными историями, смеялись, штопали одежду или проверяли оружие. Сладкоголосый Хвит до хрипоты пел песни или пересказывал висы. И сейчас мне было досадно, что крикливые бритты разрушили этот прекрасный обычай.

Я нарочно подставил ногу тому же мальчугану, тот с разбегу упал и раскровянил нос о доски, разревелся, и какая-то бабенка заохала, схватила его и уволокла подальше от злобного меня. Сверху раздался смех. Стейн, видимо, устав от бриттов, забрался на самую верхушку мачты, уселся на рей и наблюдал за нами оттуда.

Плосконосый и Булочка расспрашивали Эгиля, каковы порядки на Северных островах, а Кот заливался соловьем. Врал, скорее всего. Простодушный занял место Живодера возле носовой фигуры, но смотрел не столько вперед, сколько в воду. Что он хотел там увидеть? Морских тварей? Их там сотни, и лучше бы с ними не встречаться так далеко от берега.

Пронзительно завизжали женщины, снова расплакались дети, мужчины-бритты схватились за мечи и копья. Я взялся за топорик и почти вскочил, но глянул на ульверов. Братья даже ухом не повели. Лениво потянувшись, я все же встал и увидел темные спины китов, их плоские раздвоенные хвосты. Едва ли не самые безобидные морские обитатели. И что они только едят? Как по мне, такие громадины должны ломать корабли одним взмахом хвоста и пожирать людей, но нет, это люди охотятся на китов.

Вепрь и не взглянул на китов. Он был занят более важным делом, готовил еду: резал зажаренное накануне мясо и укладывал его вместе с пластами сыра внутрь лепешек. Бритток до наших запасов он не допустил.

Что делал Ослепитель, я так и не понял. Он попросил Аднтрудюра и Сварта нападать на него, а сам улучал момент и тыкал в них палкой, словно ножом. Тренировался так, что ли?

Тулле я высматривать не стал, знал, что он возле Альрика на корме. Совсем перестал отходить от нашего хёвдинга, может, чуял что-то.

— Кай!

Если хотел, Альрик мог перекричать не только полсотни бриттов, но и штормовой ветер.

Рядом с Беззащитным и вправду сидел Тулле, а еще тут был Полузубый. Я наморщил нос, заранее представляя занудные обсуждения, но потащился в конец корабля.

— Кай, — начал Альрик, — нужно решить, куда мы пойдем.

— Как куда? — удивился я. — Домой, на Северные острова. Куда ж еще?

Мы уже обсуждали это. С такой добычей и прекрасным кораблем не стыдно показаться в родных краях. Каждому хотелось похвастать перед родителями новым оружием и новыми рунами, подарить матерям и сестрам украшения, положить на стол отцу серебряные браслеты и утварь, а остальное богатство припрятать. Мало ли как сложатся дальнейшие походы? Лучше иметь немного серебра про запас.

Видарссон мечтал прийти к отцу и посмотреть, как тот поступит, увидев, что сын стал сильнее его. Сварт хотел покрасоваться перед отказавшейся от него семьей, побренчать браслетами перед их носами. Энок тоже жаждал заглянуть в родную деревню, где над ним смеялись сверстники. Дударь собирался навестить родных Облауда и сказать им о его смерти. Наверное, Альрику тяжело будет говорить с семьей