Анастасия Тарасова Не остаться одной

Девять часов вечера и переполненная жёлтая ветка метро сопровождали меня по пути домой. Свободных мест снова не оказалось, и усталые ноги ели держат меня в колыхающемся, душном вагоне. Руки крепко вцепились в тяжёлые сумки, осторожным взглядом я осматриваю сидящих пассажиров, немного завидуя им. Люди равнодушными, абсолютно пустыми, чуть сонливыми глазами смотрят в телефон или в книгу. Кто-то беспечно, спокойно покачивается в ритм колёс и засыпает. Музыка из моих наушников приглушает шум старого поезда и тут же уносит меня в полусон. «Станция Новогиреево» — доносится из динамиков информатора, и я открываю глаза. Беспощадная толпа выбирается из поезда вместе со мной и направляется к дверям, двигаясь к первому выходу метро меня подталкивают, будто играют мной в мяч, откидывая то в одну сторону, то в другую, поочередно обгоняя или тормозя на пути. Я не спеша, лениво открываю тяжеловесную дверь, выпускающую из метро, и оказываюсь на улице. Свежий морозный ветер холодит мои щёки. Яркое мерцание от встречных магазинов указывает мне привычный путь. Я иду, делая шаг за шагом по скользящей, заметённой снегом дорожке, боясь поскользнуться. Справа остановки, подъезжающие автобусы, и то же столпотворение народа. Слева прилавки с шаурмой, кофе, табаком. Громкая восточная музыка перебивает звуки моего плейлиста, и я вынуждена отключить Bluetooth-соединение с наушниками. Дом, куда я иду, покажется только через десять минут, а пока мне предстоит преодолеть один светофор, два перекрестка и километр пути. Зимний вечер и ярко освящённый огнями район тешат моё сердце теплом. Как я привыкла к этому месту. Оно не кажется мне уже таким чужим. В порыве нахлынувших приятных чувств я, снимая тёплые варежки, набираю номер мамы. Звоню, слышу её голос и начинаю непрерывно рассказывать ей о своём дне. Она слушает меня внимательно, спрашивает о чём-то, но о себе как обычно ничего не говорит. Она обязательно в процессе моего монолога перебьёт меня и спросит: «Там кто-нибудь ходит из людей в такое позднее время?», и я отвечу, что да. Она успокоится и продолжит слушать меня дальше. А мимо действительно проносятся люди, так же спешно и торопливо. Но я иду в своём размеренном темпе, наслаждаясь свежим воздухом и светом от окон многоэтажных домов. Шумные автобусы, машины проносятся мимо и скрываются за светофором в далёком ночном горизонте. Территория, на которой строится новый дом для реновации, перекрывает мне путь, приходится обходить по узкой, тесной деревянной дорожке, сталкиваясь с прохожими. Как только я прохожу стройку, останавливаюсь на перекрестке, заворачиваю направо и вижу дом с синей табличкой, которая указывает адрес. Тускло освещающий фонарь прокладывает мне тропинку до шестого подъезда, я направляюсь туда. Поднимаю голову, смотрю на знакомые окна пятого этажа и вижу, что на кухне и в комнате по-прежнему горит свет. Они дома, ждут меня. Я смотрю на этот дом, окутанный белым ураганом снежных хлопьев, и не верю, что пережила здесь весну, лето, осень…

В начале мая я приехала сюда поздним вечером. Было не по-весеннему холодно, окрестности района озаряло полнолуние, отчего воздух казался леденящим. В тот момент я чувствовала себя самой беспомощной, потому что столкнулась в тот вечер со смертью, супротивиться которой может только святой. Днём перед случившимся я как обычно находилась на работе, ничего не предчувствуя. С работы отпустили меня пораньше, будто подавая знак «Торопись, торопись!». Но я не успела. Прибыв на станцию «Владыкино», я спокойно вышла к остановке, дождалась своего автобуса, который отвёз меня на улицу Академика Королёва, где жила моя тётя, у которой я обрела временный приют. Прожила я у неё совсем недолго, но за это короткое время так привыкла к этой маленькой уютной комнате, в который мы теснились с ней вдвоём, к этому тихому району, к школе рядом с нашим двором, к ароматной пекарне возле дома, к виду на Останкинскую башню, к Ботаническому саду, пролегающему вдоль шоссе, недалеко от нашего дома, где ещё осенью мы прогуливались с тётей под ручку. Но в тот вечер, когда я спрыгнула с автобуса № 76, забежала в продуктовый магазин за сосисками и хлебом, и вернулась в квартиру тёти, то обнаружила её мертвой. Она лежала на своей кровати, с чуть приоткрытом левым глазом и не дышала. Я, ещё не осознавая, что происходит, дёргала её за плечо и окликала по имени. Она не реагировала, а я уже не могла себя контролировать. Всё тело было охвачено ознобом. Я схватилась за телефон тёти, который лежал рядом с ней, и позвонила её близким людям, с которыми в последнее время я поддерживала связь. Они обещались приехать, а пока мне оставалось вызвать скорую. Так я и сделала. Потом, набрав маме, я, уже не сдерживая себя, рыдала в трубку. У меня немел язык и как будто отказывали руки. Я, испугавшись ещё больше, уже не могла находиться в квартире и выбежала на улицу. Мама пыталась меня успокоить, но я продолжала безысходно вопить, как зверь. Я винила в смерти тёти себя — мол, не приехала вовремя, не успела её спасти, не успела вызвать скорую. Однако мама убеждала, что всё произошло именно так, как было суждено, но я продолжала настаивать на своём. Прохожие оглядывались на меня, но сдерживать свои эмоции я была не в силах. Спустя пару минут я вспомнила, что не закрыла квартиру. И снова зайдя туда, я решила выпить корвалол из-за страха, что могу потерять контроль над собой. Всё это время мама была со мной на связи. Я рыскала по полкам старого шкафа в поиске аптечки, ничего не находила, и меня ещё больше охватывало волнение. Буйная фантазия загоняла меня в угол, как маленького ребёнка. Я боялась оставаться в квартире, но срочно нуждалась в дозе успокоительного. Корвалол, который я покупала тёте накануне, так и не попадался мне среди целой стопки, как оказалось, ненужных лекарств. Мама посоветовала заглянуть в холодильник. И вот оно спасение — корвалол действительно оказался там. Накопав себе несчитанное количество капель, я запила их водой в надежде, что они быстро приведут меня в чувство. Шум во дворе отвлёк меня. Выглянув в окно, я увидела бригаду скорой помощи, благо та быстро среагировала на вызов. Я встретила врачей у входа в квартиру, они прошли, осмотрели тело и дали заключение: «смерть». Пока они заполняли бумажки и опрашивали меня о случившемся, мобильный и домашний телефоны тети разрывались от звонков. Медики известили меня о том, что теперь будут звонить ритуальные коллекторы, о существовании которых я даже не знала. Решив ответить на один из звонков, в трубке я услышала беспрерывную речь молодого человека, который заявил о скором приезде полиции,