Иван сосредоточенно слушал, кивая каждой фразе.
— Вы не представляете, как я костерил почтовую службу за то, что отправила посылку бог весть куда, — признался Виктор. — А сейчас понимаю, как мне
на самом деле повезло. Если бы не этот случай, я бы сюда не приехал и не увидел, не почувствовал бы всей этой красоты. — Виктор помолчал, эмоции переполняли его. — Мне тут так хорошо, что даже уезжать не хочется, — признался он человеку, которого видел впервые в жизни.
— Так не уезжайте, — добродушно предложил Иван.
— Не могу, — развел руками Виктор. — У меня там…
— У вас там что? Что вас там держит? Работа? Родственники? Друзья? Телевизор?
— А что меня будет держать тут? — спросил Виктор.
Иван широким жестом показал на чистую улицу, реку, луг на другом берегу и лесной массив за ним. В окошко магазинчика выглянула Таня.
— Все, что выберете. Вы сами в состоянии решить, что и где вас удержит.
Виктор зябко повел плечами, обнаружил на своей руке пальто и надел его.
— Эту мысль надо обдумать. Так что там с моей посылкой?
Иван легко взбежал по крыльцу, скрылся в пиццерии. Оттуда вырвались соблазнительно-вкусные ароматы кухни. Через минуту Иван спустился и отдал Виктору сверток. Тот пробежал глазами по наклейке с адресом.
— Ну надо же, действительно, мне. Но почему-то адресовано в Терновое, тупик Прогресса, дом номер восемь. У вас и такое название есть?
— Тупик Прогресса? Да, это вон тот поворот. — Иван показал рукой. — У человека, который давал названия улицам, было своеобразное чувство юмора.
Виктор сунул сверток в карман и нащупал в нем клочок бумаги.
— А это еще что? Ах, обратный билет. И автобус отходит через десять минут. Спасибо за помощь, Иван, рад был познакомиться! — Виктор торопливо пожал крепкую руку хозяина пиццерии.
— Взаимно, — вздохнул тот. — Вы бы подумали все-таки насчет того, чтобы остаться.
— Я подумаю, — пообещал Виктор. — Только не остаться, а вернуться. Мне у вас и правда понравилось. Уж на выходных-то я точно сюда приеду.
Виктор развернулся спиной к реке и пружинистой походкой поспешил к автобусной остановке, где его ждал давешний желто-горчичный «Вольво».
Виктор угрюмо захлопнул за собой дверь. Как обычно, его встретили затхлый дух квартиры, капель крана и вид на продавленный диван.
Он только что вернулся из второй поездки в Терновое.
В кассе автовокзала был совсем другой человек — тоже инвалид, однако не в электрической, а в обычной коляске. Он тоже курил, но сбрасывал пепел прямо под колеса. От него несло перегаром.
Вез Виктора в Терновое не горчично-желтый «Вольво», а дребезжащий бело-красный «Мэн».
Улица Моховая оказалась грязным грунтовым проездом с угрюмыми хибарами вдоль обочин.
В магазине цветов орудовала разбитная баба Нюра. Такая и на пушечный выстрел не подпустила бы к прилавку Таню. Впрочем, она и не слышала, чтобы в последние три года в их селе была девушка с таким именем.
«Пиццерия папы Джона» закрылась давным-давно, не выдержав конкуренции. С тех пор успела закрыться и точка сети быстрого питания, обанкротившая пиццерию, восстановив тем самым вселенскую справедливость. В помещении, которое прежде занимал общепит, разместилось страховое агентство. Никто не мог сказать, куда подевался бывший хозяин пиццерии. Никто не помнил, как его звали.
Взгляд Виктора упал на журнальный столик. На нем рядом с пепельницей стоял сувенир из той самой посылки — кирпич из акрила, диорама размером семь на двенадцать сантиметров. Этот сувенир Виктор никогда не заказывал. В диораме миниатюрный человечек неопределенного возраста с мрачным выражением лица шагал от зеленой цветущей лужайки к стене серого, унылого офисного здания. Сутулая фигурка держала руки в карманах серого пальто, из-под полы которого выглядывали офисные брюки, тоже серые.
Закрыв глаза, Виктор прокрутил в памяти каждый свой шаг.
Момент, когда Иван поддержал его на пороге… Именно в тот миг реальность разделилась на ту, в которой «Пиццерия папы Джона» продолжала преуспевать, и другую, в которой она ушла в забвение.
Он, Виктор, получил приглашение в реальность, наполненную солнцем и красками. Он мог в ней остаться. Но вместо этого сел в автобус.
Виктор понял: чудовище, неотвратимо пожирающее его жизнь, на самом деле существует! Он ежедневно видит его в зеркале. Этот монстр — он сам! Он сам крадет у себя бесценное время единственной жизни. Это он сам превратил свое существование в беспросветную, уныло скрипящую серую карусель, с которой, сколько на ней ни крутись, всегда видно одно и то же.
На пути запертого в акриле человечка все беспросветно — перед ним только глухая стена серого офисного здания. Все яркое и живое осталось за его спиной. Один раз ему повезло обернуться и увидеть красоту окружающего мира, но он, испугавшись возможности вырваться из капкана постылой жизни, предпочел послушно вернуться в привычную рутину — ринулся, теряя тапки, обратно на серую карусель. А теперь он скован акрилом, и застывший полимер, хоть и прозрачный, не даст больше повернуть назад.
Серая карусель продолжила свое бесконечное коловращение, унося трусливого серого человека прочь от приоткрывшейся ему полноты жизни.
Интересно, каков шанс, что в Терновое еще раз придет посылка на его имя? Уж теперь-то он позаботится, чтобы фигурка в новой диораме развернулась в сторону залитой солнцем цветочной лужайки. А до тех пор…
Виктор плюхнулся на диван, поерзал, скатываясь в привычную вмятину, тяжело вздохнул и включил телевизор.
