Иеромонах Прокопий (Пащенко) Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)

От автора

Данное издание продолжает серию книг «Щит веры», посвящённых преодолению посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и тревоги, рождающейся вследствие участия в боевых действиях (или вследствие контакта с информацией о них). Перед людьми, прошедшими через тяжёлые испытания, встаёт вопрос: надо ли помнить пережитый опыт, и если да, то каким образом? Если стоит его забыть, то при помощи каких технологий? У этих двух путей будут совершенно разные последствия.

В книге рассматриваются некоторые физиологические аспекты ПТСР и показывается, что наличие смысловой вертикали позволяет человеку сформировать иммунитет в отношении разрушительного воздействия ПТСР на психику.

Вторая часть серии книг «Щит веры» подразумевает своим адресатом не только воинов, но и мирных жителей. Человек, даже и не принимавший участия в боевых действиях, может столкнуться с ПТСР. У каждого свой запас прочности. Для кого-то смерть близкого человека, автокатастрофа, опыт пережитого насилия могут стать основой для развития ПТСР. Специалисты говорят также и о комплексном ПТСР, возникающем в условиях длительного воздействия на человека травматических факторов (это воздействие может происходить и во внешне мирной обстановке, например, в школе). В этом отношении в книге рассматривается то, с чем может столкнуться каждый.

Данная часть содержит в себе теоретическое обоснование основных идей цикла бесед о преодолении ПТСР, а также теоретическое обоснование того, что вера и духовность действительно способны поднять человека над травматическим опытом, полученным при неблагоприятных внешних условиях.

Часть книги построена на материалах лекций, прочитанных в разное время, поэтому некоторые основные мысли и примеры повторяются.

Автор книги благодарит за неоценимую помощь: профильных специалистов Александра Т., Людмилу М., Екатерину Е., Арифа А., Олега К., Надежду Е. — за консультации и разъяснения; Марию С. и Марию Д. — за обработку бесед и помощь в создании текста; Галину П., Наталью У., Ольгу У., монаха Иоанна, Дмитрия Ф., Дарию П., Марину Г. — за всестороннюю поддержку; Александра П., Артура Н., Александра Р., Варвару С. — за финансовое обеспечение; и выражает признательность всем тем, кто поделился своими историями.

Вместо эпиграфа

Плакала она беззвучно, по-детски отворачиваясь. Я вдруг увидел, какая она ещё молодая. И какой я старый. Истрёпанный. Провонял смертью. Пропитан ненавистью. Она считала, что прибыл принц, тот, кто долго мечтал о ней. На белом коне. Если б она знала, как война въелась, налипла, никакой баней не отмоешь… Да, судьба сохранила меня, но спрашивается, для чего?

…Он вдруг увидел, как она устала, как загрубели её руки. Стирка, сообразил он, всё время надо стирать… И мыть посуду… И мыть пол…

Она подошла, прижала его голову к себе.

— Ты только не думай, что ты меня лишаешь. Вспомни, как нам было замечательно перед войной в той комнате. Нам будет ещё лучше, если ты вернёшься… С войны, из танка.

…Если б Римма устраивала скандалы, он бы совсем отбился от дома. Она ждала. Так опытный врач ждёт, чтобы организм взял своё. Опытной она не была, ей помогал инстинкт. Инстинкт необъяснимый, кошачий, тот, что позволяет не заблудиться, найти дорогу к дому.

Даниил Гранин, «Мой лейтенант»

Введение Вера, знания и… воины, вернувшиеся с фронта

Зачем человеку на войне книга

Зачем человеку на войне книга? «На войне некогда читать», — скажет кто-то.

Да, конечно, всё так. Но всё же нужно учесть, что, когда ум человека не занят чем-то конструктивным, он вынужден заниматься обработкой сигналов, приходящих извне. Война, боль, кровь, грязь. Ум сосредоточивается на этих вещах и, если нет положительного перевеса, как бы «застревает» в них. Формируется такая модель поведения: не обращать внимания ни на что, кроме самой войны. Эта модель, по мнению некоторых, помогает выжить на фронте. Но, с другой стороны, что делать человеку, который выживал на войне таким «методом», когда он вернётся с фронта? Он увидит, что то, что воспринималось в боевых условиях как «адаптивная модель», в гражданской жизни воспринимается как ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство (применительно к военнослужащим — боевая психическая травма).

Если у человека чётко выстроена система ценностей, если он сформировался как личность и имеет зрелые убеждения, включающие в себя и отношения с близкими, и какие-то интересы, помимо войны, то да, на фронте он проживёт без книжки за счёт накопленного ранее внутреннего ресурса. Но нужно учесть, что этот ресурс расходуется, «закрывается» новыми впечатлениями (иногда — «кровавым пятном»). Если человек вовремя выводится из боевых действий, если есть среда, где он в обстановке любви и доверия может восстановиться, то да, на фронте нет времени читать. А если такой среды нет?

Почему в Великую Отечественную войну и мужчины, и женщины, принимавшие активное участие в боевых действиях или иным образом соприкасавшиеся с ними (например, медсёстры), не повреждались психически? Потому что у людей того времени был определённый уровень культуры. Не все были верующими, но кто-то старался читать, чем-то интересоваться, кто-то после войны хотел получить образование, профессию. Так создавался положительный перевес.

В то же время нужно понимать, что потенциал «человеческой» культуры — книги, искусство — ограничен, он может быть исчерпан. Но когда выстраивается смысловая вертикаль веры, у человека появляется то, что может остаться с ним при любых условиях. К этой смысловой вертикали обращались и герои-фронтовики, кто-то из них даже восполнил ряды расстрелянных в годы гонения на веру священников. К вере на фронте пришли архимандрит Кирилл (Павлов), архимандрит Тихон (Агриков), о чём, в частности, рассказывается в документальном фильме «Сталинградское Евангелие Кирилла (Павлова). Фильм второй».