- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »
Сергей Алексеевич Баруздин Верить и помнить
Прошлой зимой я получил телеграмму от Николая Ивановича, старого фронтового товарища. Телеграмма на первый взгляд была полушутливая, полусерьезная: «Приезжай погостить, отдохнуть. Бери больше бумаги, чернил. Расскажу одну историю. О женщине и ее сыне. И не только о них. Не пожалеешь! Жду! Николай». Товарищ мой учительствовал в небольшой сельской школе, что находилась в ста километрах от областного российского города. Недолго думая я собрался и поехал… И не пожалел. Во всяком случае, недавно я ездил туда опять. То, что я увидел там и узнал, и стало этой небольшой повестью…
1
После уроков Тимка задержался в школе. Он кормил рыб и птиц, чистил клетки, менял воду в большом аквариуме. Рыбы там были теперь самые что ни на есть простецкие, из соседнего пруда. А прежде, говорят, интересные водились — хвостатые, будто породистые петухи. Но как-то пустили мальчишки в аквариум двух маленьких усачей. В пруду их поймали, что ли, или в речке. Так эти самые усачи за одну ночь пожрали всех красивых рыб. Усачей за это выбросили школьному коту, а новых хороших рыб так и не достали. — Сами виноваты, — сказал директор. — Вы бы еще акулу туда пустили… В Ельницах был и пруд и небольшая речка. В теплое время многие занимались здесь рыбалкой. И рыба в этих местах именовалась почему-то по-своему. Обычные караси звались пегашками, плотва — блестунами, окунишки — красноперыми, а сомы — усачами. Правда, мать не соглашалась. — Какая сейчас рыба! — говорила она. — Вот до войны, правда, была… Красивая рыба была! До войны. Мать почему-то всегда говорила эти слова: «до войны». И еще, тоже часто, — «в войну». Вроде так получалось, что и до войны, и в войну было что-то настоящее… Как-то Тимка даже не выдержал, спросил: — А ты что все войну вспоминаешь? — Она в душе, Тимок, прошла, — сказала мать. — Не забыть ее потому нам, никак не забыть… Не дай бог тебе такого пережить, Тимок, — войну! Сам Тимка рыбалку не очень любил. Но однажды он все же пошел на речку с удочками. Ради матери. Обидно ему стало. Во всех домах, где отцы есть, частенько едят уху из свежей рыбы. А у них — нет. «Чем я хуже других?» — решил Тимка и отправился рыбачить. И наловил. Больше десятка. Мать была рада. Вроде даже смутилась. — Уху на славу сварим, — сказала она. — Как при нашем втором папке. Это Тимка и сам помнил. Папка любил рыбалить. Может быть, поэтому Тимка и пошел на рыбалку. И еще потому, что уж очень мать думает много, все вспоминает что-то. То про «до войны». То про первого папку. То про «в войну». То про второго папку. В общем, пошел Тимка ради матери на рыбалку. Только объяснять этого не стал. Мария Матвеевна хвалила уху. — А говорила, рыбы у нас нет, как прежде, — произнес Тимка. — Мне так все кажется, что раньше лучше было, — сказала мать. — Не серчай, Тимок… А уха и впрямь получилась тогда хорошая. Вот лето придет, Тимка опять наловит матери рыбы! Чтоб не думала, что раньше только все лучше было… Тимка влил в аквариум ведро свежей воды и принялся за лягушек. Вычистил банку, где копошились пучеглазые, набросал им еды. Предстояло самое сложное — отсадить три штуки в отдельную посуду. Это — для старшеклассников. У них зоология сегодня, так они лягушек режут. Для опыта! Говорят, на опытах девчонки всегда визжат. Чудно! Старшие, а боятся! Когда Тимка освободился, в школе уже начались занятия второй смены. В коридоре было пусто. За дверями классов слышались голоса преподавателей. Вот ходит по классу Архимед и медленно произносит в такт шагам что-то про равномерное движение. Архимед — это Николай Иванович, большой усатый добрый человек, любимец всех ребят. И зовут они его Архимедом любя. Говорят, он даже на войне был и наград у него много. Только почему-то не носит Архимед свои награды. Тимка у матери спрашивал почему. — Стесняется, Тимок, — говорила мать. — Он ведь скромный у нас, Николай Иваныч… И нервный… Николай Иванович, правда, неспокойный. Он никогда ничего не объясняет сидя — ходит между партами, чуть раскачиваясь, заложив руки за спину, и говорит, будто диктует. И урок Архимед спрашивает тоже стоя, тоже раскачиваясь, и сопровождает каждую услышанную фразу словами: «так» или «не так». В старших классах Николай Иванович преподает физику, а в младших — труд. Но младшие все равно зовут его Архимедом. И Тимка раньше звал. Но как-то раз Тимка попался. Вышел из школы и говорит: — Мне Архимед наверняка завтра тройку влепит… — А что! И влеплю! Только совестно тебе будет. С такой-то матерью, как у тебя, не тройки, а пятерки надо получать. Оказалось, что Николай Иванович тут как тут. И все слышал. Стыдно стало Тимке. И перед ним, и перед матерью, которую Николай Иванович вспомнил. А Николай Иванович идет рядом с Тимкой и спрашивает: — Ну, а ты знаешь, кто такой Архимед? Кем был этот человек? Что он сделал полезного? — Не знаю, — признался Тимка. На самом деле он не знал даже, что Архимед — это человек. — Тогда слушай… — предложил Николай Иванович. И все про мудрого древнего грека рассказал. — Вот видишь, не так уж худо быть Архимедом! — закончил Николай Иванович. — Неплохо бы и нам с тобой столько для людей сделать. А? — Да, неплохо бы, — согласился Тимка. С того дня он уже не называл Николая Ивановича Архимедом. И не потому, что Николай Иванович меньше Архимеда полезного для людей сделал. Может быть, наоборот — больше. И матери он помогал. И на войне воевал. И ребят учил. А просто потому, что Архимед, оказалось, древним был. А Николай Иванович — какой же он древний? Он совсем и не старый даже. «Очаровательная проза Лермонтова явилась в русской литературе замечательным…» — доносится из соседнего класса певучий голосок Валерии Анатольевны, которую старшие ребята так и зовут: «наша прелестная». Тимка улыбается: преподавательница литературы очень любит красивые слова. Она и не на уроках-то говорит будто поет: «нежнейшая», «очаровательная», «бесподобно прекрасная…». Года два назад Валерию Анатольевну торжественно провожали на пенсию. Совхоз ей радиоприемник подарил. Был вечер, на котором говорили разные хорошие слова, и старая учительница расплакалась: — Если б Верочка моя была тут… Родненькая моя… Тимка не знал, кто это — Верочка. Спросил у матери. — Всем беды война принесла, — сказала мать. — Вот и у Валерии Анатольевны дочка в войну пропала. Единственная дочка… Под конец Валерия- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (13) »