издала какой-то странный мяукающий звук и бросилась вперед. Она упала, встала на колени и подползла к этой груде.

– Помоги мне, – попросила она Маргарет, схватила большой кусок штукатурки и отбросила его в сторону.

– Надеюсь, она задохнется, – отозвалась Маргарет. Гарден продолжала разбрасывать штукатурку. Острые края обломков резали ей руки.

Потом она в ужасе отпрянула назад.

Теперь стала видна голова Вики. Седые волосы были по-прежнему тщательно уложены, хотя прилипшие кусочки штукатурки слегка портили прическу. Глаза были открыты, взгляд устремлен на огромную дыру в потолке. В сумеречном свете серебристо поблескивал кусок хрусталя. Он торчал в самом центре зрачка левого глаза. Взгляд был остекленевший. Смерть заострила черты лица.

110

– Ни за что не догадаетесь, как я сюда попала, – сказала Гарден. – Эд Кемпбел проплывал мимо в своей лодке, проверяя повреждения набережной, и я крикнула ему с веранды. Он подплыл и забрал меня. Было лучше, чем в Венеции. – Она держала Элен на коленях и без конца целовала ее в макушку. Элен беспокойно ерзала.

– Пусти ее, – сказала Элизабет. – Ей надоело. Гарден поставила Элен на пол и посмотрела вслед убегавшей дочери.

– Далеко не убежит, – успокоила ее Элизабет. – Мы еще какое-то время будем отрезаны от внешнего мира.

На улице стояла вода, поднимавшаяся на четыре фута, возле домов скапливались ломаные ветви деревьев, на первых этажах плавала мебель, раскачиваясь в такт волнам от проходящих мимо лодок. В доме Элизабет первый этаж был затоплен на четырнадцать дюймов. Они с Гарден сидели в гостиной второго этажа. Элен убежала на веранду и с завистью смотрела на трех двенадцатилетних мальчишек, плавающих на автомобильных камерах.

– Нам никогда не высушить все вещи, – сказала Гарден. – У мамы в доме даже стены мокрые. Обои отходят.

– Ты не поверишь, – сказала Элизабет, – но Чарлстон привык выходить из таких положений. По улицам уже плавают лодки с молоком и съестными припасами. Просто крикни, что тебе надо, и спусти вниз корзинку. Хочешь персик?

Два дня спустя солнце выпаривало последнюю влагу с дымящихся мостовых. Город был наполнен стуком молотков и шарканьем веников; повсюду сушились ковры. Это было похоже на ярмарку – все приветствовали друг друга, кругом раздавались крики торговцев-разносчиков.

Гарден шла к Чалмерс по Митинг-стрит. Поверх пляжных брюк на ней был старый халат, на плече она несла швабру и метлу. «Лоукантри трежерс» находился на уровне мостовой, и она ожидала самого худшего.

Так и было. Когда она открыла дверь, в нос ей ударил запах плесени и гнили. На пороге лежал окоченевший, разбухший труп утонувшей мыши.

– Ух! – сказала Гарден. И принялась за работу.

– Прошу прощения, мэм, это здесь продается такая замечательная грязь?

– Джон! Нет, не входи, здесь так грязно. И я тоже грязная.

Джон не обратил внимания на предупреждение и крепко поцеловал ее.

– Ну вот, теперь и ты грязный. Раз так, можешь поцеловать меня еще раз.

Он не стал отказываться. Потом отступил на шаг и взглянул на нее:

– Я чуть с ума не сошел от беспокойства за тебя, прекрасное создание. Пробовал дозвониться, но половина телефонов в городе все еще не работает. И на дороге творится Бог знает что. Но я все-таки добрался до города, отправился к твоей матери и услышал, что ты, неблагодарное существо, оставила ее одну. Потом пошел к Элизабет, и Элен пожаловалась, что ты не разрешила ей поплавать на улице. И вот я наконец нашел тебя. Тебе повезло, что я так тебя люблю, все остальные на тебя сердиты.

– Ты слышал, что случилось?

– Вики? Да. Я запер Элен достаточно надолго, чтобы успеть поговорить с Элизабет. Не знаю, что и сказать. «Мне жаль?» Это неправда. «Я рад?» Тоже не совсем правда.

– Все кончено. Больше и говорить не о чем. Я рада, что все кончено, и не хочу думать, как и почему. Я рада, что ты пришел. Мы так давно не виделись! – Она положила голову ему на плечо. – Обними меня.

– Гарден…

– Обними. – Джон обнял ее так крепко, что она сразу поняла – что-то случилось. В его объятии сквозило отчаяние. Она освободилась и взглянула на него: – Что случилось, Джон?

Он начал было что-то говорить и осекся.

– Черт! – Он глубоко вздохнул. – Я уезжаю, Гарден, – произнес наконец Джон. – Приказ пришел еще три недели назад, но я не мог сказать тебе перед судом. Я уезжаю в Сан-Диего. Получаю свой первый корабль, эскадронный миноносец. Ты знаешь, чего я хочу. Знаешь мои чувства. Я больше не могу играть в ожидание. Ты поедешь со мной? Решай сейчас. Мы можем пожениться и уехать в Калифорнию все вместе – ты, я и Элен. Это замечательное путешествие. И замечательная жизнь. Но решать надо сейчас.

Гарден покачала головой:

– Я не могу решить так сразу. Нечестно просить меня об этом.

– Ты же прекрасно знаешь, что это совсем не так сразу. Я давно просил тебя решить.

– Но, Джон, у меня так много неотложных дел. Не было даже времени прийти в себя после всех этих дел с Вики, после маминой болезни…

– Неотложные дела будут всегда. Считай, что я – одно из них. Скажи – да или нет?

– Я не могу решить.

– Попробую тебе помочь. Да? Да, Джон, я люблю тебя и выйду за тебя замуж. Так?

Гарден беспомощно развела руками и не произнесла ни слова.

– Значит, вот мое решение, – коротко произнес Джон. – До свидания, Гарден.

– Подожди!

– Чего? Я не хочу усложнять твою жизнь и не хочу, чтобы наша последняя встреча закончилась упреками. Я ухожу. Для нас обоих лучше сделать это быстро.

«Это несправедливо, – мысленно крикнула Гарден. – Я не вынесу, если он уйдет. Но не могу и уехать с ним. Не могу оставить дом, когда я наконец нашла его. Джон не прав, когда заставляет меня решать. Он даже не пытается понять, просто командует мной. Ну нет, я этого не позволю!»

Она рассерженно принялась за уборку магазина, и к концу дня почти все было закончено. Блестела отполированная мебель, красиво расставленные фарфор и стекло. Пол и витрина были вымыты. Гарден вздохнула и пожала плечами. Больше она сейчас ничего не могла сделать.

«Не плачь», – сказала она себе. Потом села за свой письменный стол, уронила голову на руки и зарыдала.

– Фу, Гарден, немедленно отправляйся в ванную. От тебя так пахнет!

– Тетя Элизабет, мне нужно с вами поговорить.

– Понятно, что-то серьезное. Что случилось, девочка моя?

Гарден рассказывала, плакала, снова начинала говорить, доверяя свои сомнения мудрому сердцу Элизабет.

– Гарден, о чем ты меня спрашиваешь? Что бы я сделала на твоем месте? Ты знаешь, что я сделала. Я решила жить своей жизнью и считаю, что это лучше всего. Но если ты спрашиваешь, что делать, то ты просто глупая и нахальная