потолок,- скажем, десять посыльных, движущихся навстречу друг другу, любая заслуживающая внимания новость облетала бы всех через день или два. Подумайте, плохо ли это?

Высказав наконец свою мысль, Чи-Ю вдруг увидела все ее слабые стороны, однако судья By Синг-Ай одобрительно закивал головой.

– Превосходное предложение,- сказал он довольным тоном.

– Полная чушь! – возразил ему Тан. Молодой командир пересек комнату и резко хлопнул рукой по гобелену, изображавшему единорога. – Этот зверь – символ мудрости, которой здесь, кажется, не обладает никто. Каждый из нас жалуется на нехватку людей, и тем не менее каждый вдруг почему-то решает поддержать сущую чепуху, о которой всерьез и говорить-то не стоит. И это несмотря на то, что затея грозит каждой заставе потерей, как минимум, двух конных бойцов, не говоря уж о том, что наши с вами сокровенные планы могут в любую секунду стать достоянием неприятеля. Вы что, совершенно утратили разум? Тогда позвольте вам объявить: я не стану участвовать в этаком безрассудстве. К какому бы решению вы тут ни пришли, меня уже с вами не будет.- Запахнув свою широкую куртку, Тан прошагал к выходу, не оборачиваясь на строгие окрики Канга и By.

– Простите,- срывающимся голосом пробормотала Чи-Ю, обращаясь ко всем командирам.- Простите меня за то, что я отняла у вас время! Я не сумела продумать свой замысел до конца и теперь вижу, насколько он смехотворен.- Она чуть не плакала и внутренне соглашалась с каждым критическим доводом Тана Манг-Фа

– Нет-нет,- возразил ей судья.- Конечно, твоя идея нуждается в доработке. Однако она сулит нам много практических выгод и служит в первую голову сплочению наших сил, что, как мне кажется, сейчас нельзя не приветствовать.- Чиновник с достоинством поправил свою черную шапочку и строго взглянул на притихших военачальников.- Ну? Или все тут согласны с Таном, опрометчиво полагая, что с монголами можно справиться в одиночку? – В голосе By Синг-Ая звякнул металл.- Тому, кто так думает, лучше незамедлительно покинуть совет.

Су Сон-Тай сунул руки за пояс.

– Я выслушаю все, что будет здесь сказано, но никого не собираюсь поддерживать. Вообще никого.

Чиновник пожал плечами.

– Не могу тебя принуждать. И не стану тратить время на уговоры.- Он обратился к остальным: – Кто-нибудь хочет высказать свое мнение?

– Мысль дельная, она может сработать,- проворчал седовласый Канг Же.- Но, видишь ли, By, Тан отчасти прав. Мы не можем разбрасываться бойцами.

Шао снисходительно улыбнулся.

– А кто нам велит посылать в разъезды бойцов? Многие пожилые селяне способны ездить верхом, их можно привлечь к несению службы.

– А устоят ли такие посыльные в стычке с монголами? – спросил сердито Хуа. – И сумеют ли ускакать от врага?

– Возможно, и не сумеют. Но, если письмо запечатано, посыльный не может знать его содержания, а большинство монголов не умеют ни читать, ни писать. Мы потеряем гонца, и только, зато его смерть известит нас о вражеском нападении.- Шао потер лоб и сконфуженно хмыкнул.- Нас это, конечно, устроило бы, но… селяне – народ боязливый. И добровольно на риск не пойдут.

– Их следует рекрутировать на такую работу,- предложил вдруг Су из угла.

– Нет, не годится. Из-под палки такое не делается.- Шао вновь потер лоб.- Идея Тьен, безусловно, заманчива, но… в ней много подводных камней.

– Зато,- заметил судья,- мы могли бы согласовывать свои действия и в случае необходимости делиться друг с другом оружием, фуражом, лошадьми…

– Что? – вскричал Канг.- Делиться? Ну уж нет – никогда! Я не намерен в угоду кому-то разбазаривать то, что припас для своих людей! – Морщинистое лицо старого воина потемнело от гнева. – By, ты не видел войны и потому мелешь чушь! Ты и представить себе не можешь, что всех нас ждет, когда она разразится!

Судья встретил яростный взгляд ветерана с неожиданной твердостью.

– Я был в Шу-Р, когда его жгли, военачальник Канг! Я видел, как разрубали людей и как их бросали в огонь. Я слышал их вопли! И именно потому говорю вам сейчас, держитесь друг друга! Иначе все мы падем жертвами кровавой резни! – Взор, исполненный горечи, и резкий повелительный жест заставили Канта попятиться.- Если ты не согласен рискнуть всем, что имеешь, во имя общего дела, немедленно уходи!

Канг Же ошарашенно потряс головой и обвел взглядом товарищей.

– Рискнуть всем? Неужто кто-то готов пойти на такое? Ты, Шао? Ты, Хуа? Ты, Су?

Ответил за всех Шао:

– Иначе не выжить. Делай свой выбор, Канг.

– Это просто неслыханно, клянусь богами Войны и Грома! – проревел старый воитель и, развернувшись на каблуках, выбежал в дверь.

В зале совета сделалось тихо. Все прислушивались к удаляющимся шагам Канга, смущенно пряча глаза. Шао кашлянул.

– Я думаю, он вернется. Давайте пока наметим маршруты для связников.- Он подошел к столу и сел в одно из окружавших его кресел, приглашая других сделать то же.- Надеюсь, достойный судья не против?

– Разумеется, нет,- откликнулся By Синг-Ай, но к военачальникам не пошел. Дороги, тропы, мосты и броды, о которых затеялся разговор, казались сейчас ему чем-то не очень реальным. Реальными были жуткие хрипы истекающих кровью людей, рев пламени и немолчный стук копыт монгольских лошадок. Он мог бы закрыть уши руками, но это ничему бы не помогло.

***

Указ императора, разосланный по стране со специальными нарочными.

«День падения Куана Ти, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятою цикла. Врата Дракона в Кай-Фенге.

Летний зной охватил империю, но ее жители, утроив усилия, продолжают свои труды, уповая на помощь небес. Это мудро, однако ни для кого не секрет, что за пределами наших земель существуют опасные люди, намеревающиеся разрушить все то, что мы с вами усердно возводим. Кого в том винить? Злопыхатели говорят, что страну нашу ослабило бездействие административного аппарата, и что именно потому она стала лакомым куском для врагов. Вздорное рассуждение. Ум проницательный, безусловно, не станет никого винить в том, что презренные варвары не желают шествовать стезей добродетели и сворачивают на кривые дорожки, упиваясь насилием и грабежом.

Генерал Ю сшибся на ратном поле с монголами – и что же? Воины Темучина бежали. Мы заявляем об атом лишь для того, чтобы показать паникерам и маловерам, насколько ничтожен враг, не заслуживающий и тени нашего беспокойства. Головы монгольских военачальников выставлены в Кай-Фенге, дабы никто не мог усомниться в истинности события, повлекшего за собой перелом в ходе кровавой войны.

Если бы нам противостояли только монгольские конники, эта война стремительно и с триумфом была бы завершена, и не