усмехнулся.

— Если ты его выдержишь. И даже так никакой работы в одиночку. Будете работать вдвоем с Малькольмом, или я тебя никуда не отпущу. Впрочем, на эту контрольную работу я отправлюсь с тобой сам. По крайней мере за этими Вратами тебе не придется думать о том, чтобы пасти туристов. Бакс уже согласился. Первые несколько месяцев никого, кроме ученых и разведчиков.

— Так куда эта штука ведет? — с опаской спросила Марго.

— В Чикаго. В тысяча восемьсот семьдесят первый год. Джина невольно заинтересовалась этим. В свое время она ведь проходила историю Америки, так что покопалась в памяти… Что такого особенного случилось в Чикаго в 1871 году?

Однако Марго уже сосредоточенно прищурилась.

— В семьдесят первый? В какой месяц?

— Октябрь, — ухмыльнулся Кит.

Марго восторженно округлила глаза.

— Правда? Ядрена вошь! Когда мы отбываем?

— Через четыре недели. Ты бы засела за книги, малышка.

— А то!

Тут Джина не вытерпела.

— Простите меня за любопытство, но куда вы собрались? Что такого особенного случилось в Чикаго в октябре тысяча восемьсот семьдесят первого года?

— Ну, мисс Кеддрик, — улыбнулся Кит, — мы с моей внучкой намерены выяснить, действительно ли корова миссис О'Лири стала причиной Большого Чикагского Пожара.

Глаза у Джины расширились. Скитер ухмылялся. Рядом слышался смех Ноа.

— Мне кажется, — пробормотала Джина, тоже начиная невольно улыбаться, — что жизнь на Вокзале Времени номер восемьдесят шесть обещает стать очень интересной…

Она решила наслаждаться каждой ее минутой.

Эпилог

В четыре часа утра девятого ноября 1888 года установленные группой наблюдателей в маленькой комнатке дома номер тринадцать по Миллерс-корт видеокамеры запечатлели жестокое убийство Мэри Келли, совершенное Джеймсом Мейбриком. В восемь часов утра эти же камеры запечатлели появление повитухи, известной тем, что она делала подпольные аборты попавшим в беду девушкам. Женщина отворила дверь ключом, который Мэри Келли забрала у Джозефа Барнетта после того, как они поссорились, и он уехал от нее.

Перепуганная повитуха, поскользнувшаяся и упавшая прямо в лужу крови, переоделась в одно из платьев Мэри Келли, накинула ее шаль, а свои платье и платок сожгла в печке перед уходом. Она была слишком потрясена и напугана, чтобы идти в полицию или хотя бы звать на помощь. Кроме того, сделав это, ей пришлось бы объяснять причину своего прихода, а это грозило бы ей тюремным заключением. Миссис Каролина Максвелл, соседка Мэри по Миллерс-корт, видела повитуху выходящей из комнаты Келли и приняла ее за саму Мэри Келли, введя полицию в заблуждение своими искренними показаниями, что она видела Мэри Келли живой в восемь утра.

Лондонская полиция так и не раскрыла дела Потрошителя и не произвела ареста обвиняемого, хотя в качестве подозреваемых называлось много имен. Это дело погубило карьеру Чарльза Уоррена как верховного комиссара полиции. Одновременно оно породило массовое движение за общественные реформы, имеющие целью ликвидацию тех ужасающих социальных условий, в которых обитали жертвы Потрошителя — равно как миллион с лишним других душ. Джеймс Мейбрик умер следующей весной от острого отравления мышьяком. Суд признал виновной его совершенно непричастную к этому вдову-американку, несчастная связь которой с мистером Брирли сделалась общественным достоянием. Решение суда потрясло всю Англию, а госдепартамент США выступил по этому поводу с нотой протеста. Флори Мейбрик отсидела в тюрьме пятнадцать лет за убийство, которого не совершала, после чего вернулась в Штаты, сменила имя и тихо доживала свой век, так и не догадавшись, что была замужем за Потрошителем и что жила в доме, который построил Джек.