подсказывает нам тревога,- вы мне все это говорите?

Она улыбнулась, и вуаль затенила улыбку.- Информация что-то значит, только когда ею делишься,- донесся ее голос оттуда, где было лицо.

- Постойте, я…

- Вы, возможно, вскоре получите немалые деньги. Если я правильно рассчитываю, то к моменту, когда они попадут в шкодливые ваши ручки, я буду располагать вертолетом, набитым лучшей в Нью-Йорке техникой, и заберу вас. Вот вам порция информации.

Она отступила - кто-то прошел между нами.

- Эй, Мод!..

- Можете поступать с ней как знаете.

Мне ли не знать, что в этой толкучке не продраться, не нажив себе врагов - и нажил-таки, и упустил Мод. Были там какие-то чудаки с висячими сальными патлами - у троих наколоты драконы на костлявых плечах, еще один с повязкой на глазу и еще один - с черными от грязи ногтями. Ими он вцепился мне в щеку. Тут не до слов (мне, во всяком случае), и минуты две мы почем зря дубасили друг друга. Женщины визжали. Я ударил, увернулся, и тут гвалт стал каким-то другим. Кто-то пропел "Яшма" так, как полагается предупреждать о появлении опасности (все той же недоделанной Службы порядка, от которой я бегаю семь лет). Свалка выплеснулась на улицу. Я протиснулся между двумя помоечными, разбиравшимися на свой манер, зато выбрался к краю толпы, пострадав не больше, чем при бритье. Драка разбилась по секциям. Я перешел из одной в другую и не сразу понял, что это просто кольцо людей, окруживших человека, которому явно крепко досталось.

Кто-то осаживал любопытных.

Еще кто-то перевернул человека на спину.

Я не видел его два года, а тогда он охотно помогал мне избавиться от не моих вещей; сейчас он скрючился в луже крови.

Прижимая портфель, я выбрался из толпы. Вот и первый полицейский; я, как мог, изобразил зеваку, остановившегося взглянуть, что за шум.

Сошло.

Свернув на Девятую авеню, я побежал, по возможности не привлекая внимания, но сразу же услышал: "Погоди, остановись!"

Я узнал голос (ясно, добрался-таки до меня через два года) и сменил бег на шаг.

- Подожди, это я, Кит! Я остановился.

Его имя в моем рассказе раньше не встречалось: Мод упоминала о "Ките", рэкетире-мультимиллионере, обосновавшемся в той части Марса, где я, равно как и все мои знакомые, не бывал (хотя из шлюзов, что он там открывал, преступность ручьями растекалась по всей Солнечной системе).

В трех шагах позади меня был подъезд. Я подошел к нему и услышал мальчишеский смех: - Что, приятель, попался с поличным?

- Кит?- спросил я темную фигуру.- Все околачиваешься здесь?

Он был очень молод и за два года, пока я его не видел, прибавил около дюйма.

- Случается.

Удивительный он был парнишка.

- Слушай, Кит, я хочу отсюда смыться,- я оглянулся на суматоху.

- Смывайся,- он спустился.- Можно мне с тобой? Странно. Не по душе мне это.

Мы прошли полквартала. Уличный фонарь осветил его волосы, все еще светлые, как сосновая стружка. Он выглядел помоечным - ив темноте было заметно, что грубая черная куртка, надетая на голое тело, донельзя грязна, а черные джинсы вот-вот развалятся. Он был бос, да кого на темной улице волнует, что кто-то разгуливает по Нью-Йорку босиком. Под фонарем на углу он, ухмыльнувшись, повел плечами, и под курткой показались шрамы и рубцы, избороздившие грудь и живот. У него были ярко-зеленые глаза. Узнаёте? Если - из-за какого-то сбоя в распространении информации по мирам и миркам - нет, что ж: над Гудзоном рядом со мной шел Певец Кит.

- Надолго вернулся?

- На несколько часов,- ответил я.

- Что привез?

- Тебе это важно?

Он засунул руки в карманы и поднял голову: - Конечно!

Я издал звук, которым взрослые отделываются от докучливых детей.

- Ладно.

Мы прошли по набережной еще квартал; было безлюдно.

- Садись.

Он оседлал балку, покачивая ногой над вспыхивающим темным Гудзоном. Я сел перед ним, расстегивая портфель.

Кит, ссутулившись, наклонился.

- Ого! Можно потрогать? - вопросительно сверкнули зеленые глаза.

- Давай.

Кит запустил в них пальцы (суставы да обкусанные ногти), вынул парочку, положил обратно, вынул еще три.

- Ого…- прошептал он.- Сколько же это стоит?

- Раз в десять больше, чем я прошу. Мне надо побыстрее от них избавиться.

Он перевел взгляд на покачивающуюся ногу.

- Выбросить их в реку никогда не поздно.

- Не дури. Я разыскивал одного парня, который крутился в том баре. Он много что мог…

На середине Гудзона над пеной скользил паром на воздушной подушке. Палуба забита вертолетами; ясно, на патрульный аэродром под Веррацано. Я переводил взгляд с мальчика на корабль, начиная приходить в себя после этого бреда с Мод, но тут паром загудел.

- …Сегодня вечером его подкололи.

Кит засунул концы пальцев в карманы и сменил позу.

- Тут я и заторчал. Всё он вряд ли бы забрал, но хоть вывел бы меня на тех, кто заберет.

- Я буду сегодня на вечеринке,- он помолчал, догрызая остаток ногтя,- где ты мог бы попробовать их продать. Алексис Спиннел устраивает на Вершине Башни прием в честь Реджины Абофлавиа.

- Вершина Башни?.. - сыт я по горло этим Китом, и давно сыт. В десять - Чертов Бар, в полночь - Вершина Башни…

- Я бы не пошел, но там будет Эдна Сайлем. Эдна Сайлем - старейший Певец Нью-Йорка.

Имя сенатора Абофлавиа уже промелькнуло надо мной сегодня вечером в световых новостях. А имя Алексиса Спиннела в каком-то журнале - я кучу их проштудировал по прилете с Марса - связывали с бешеными деньгами.

- Я бы взглянул еще разок на Эдну, да вряд ли она меня вспомнит,- небрежно сказал я. Уже в начале знакомства с Китом стало ясно, что типы вроде Спиннела и его компании играют в нехитрую игру, где выигрывает тот, кто соберет большинство Певцов Нью-Йорка под одну крышу. Нью-Йорк с пятью Певцами делит второе место с Лаксом на Япете; ведет Токио, там их семь.

- Двухпевцовый прием?

- Скорее четырех… если я приду.

Я понимающе приподнял бровь: четырех добывает разве что мэр для приема по поводу вступления в должность.

- Я должен получить от Эдны Слово, сегодня вечером оно меняется.

- Ладно,- сказал я, закрывая портфель.- Не знаю, что там у тебя на уме, но я готов.

Мы возвращались к Тайме Сквер. На Восьмой авеню у первой пластиплексовой мостовой Кит остановился.

- Постой-ка,- он наглухо застегнул куртку.- Теперь порядок.

Прогулка по нью-йоркским улицам с Певцом (два года назад я долго размышлял, разумно ли это для человека моей профессии) - вероятно, лучшая маскировка, возможная для человека моей профессии. Вспомните, как недавно перед вами промелькнул ваш любимчик, актер СтереоТВ, поворачивающий на Пятьдесят седьмую улицу. А теперь честно: узнали бы вы малого в твидовой куртке, что отставал от него на полшага? На Таймс Сквер Кита узнавал каждый второй; с пепельными волосами, босой,