- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (9) »
Дикий, первобытный мир! Чудесно!
В переполненном автобусе, которым они добирались до рынка, Февралика изрядно помяли. Он вылез совсем больным, с побелевшим кончиком носа.
— Ах, как дурно пахнут мысли ваших аборигенов! Я прямо-таки задохнулся в этом замкнутом ментальном пространстве…
А в торговых рядах Феф-Раль-Икр впал в панику.
— Как это так! Почему они все думают одно, говорят другое, а делают третье?
— Не трепыхайся! — озлился Ивонючкин. — Ты турист, вот и созерцай. Где еще такое увидишь!
— А в Театр мы пойдем? — не унимался космотурист. — А на карнавал? А на корриду? И в Музей?
— Разве в Цирк тебя Петрович сводит. Или в Музей. За дополнительную плату…
В Музее Февралик не пропустил ни одного экспоната. И вдруг около витрины с последними археологическими находками замер, словно гончая, почуявшая дичь. Неуловимо быстрым движением вскрыл витрину и ухватил какой-то предмет.
— Клади назад! — загудел Петрович, краем глаза увидевший вскочившую со своего стульчика хранительницу. Но Февралик уже мчался к выходу.
До дачи добрались в сумерках. Ивонючкин долго убеждал Февралика возвратить похищенный предмет.
— Я ничего не похищал! — ерепенился гость. — Я намерен вернуть похищенное. Это бортжурнал нашей экспедиции, пропавшей несколько тысяч лет назад.
Утром, развернув свежую газету, Ивонючкин продемонстрировал Февралику заметку в рубрике «Криминальная хроника» о краже в музее.
— Тут и приметы указаны! — сообщил он злорадно. — Тебя быстро сцапают, Февралик. Приметный ты…
— Не сцапают! — презрительно скривил губы Февралик. Достал откуда-то маленький карандашик и вымарал газетную заметку.
— В любом случае мы не можем позволить тебе вот так, задарма, расхищать сокровища нашей планеты! — заявил Ивонючкин и кивнул Петровичу, чтобы прикрыл дверь. Мысленно прикинул, сколько можно сорвать с Февралика за кристалл.
— Но у меня нет таких денег! — завопил Февралик, фиолетовой молнией метнувшийся к двери.
— Держи!
Ивонючкин кинулся следом. Но во дворе уже не было замаскированной под сарайчик капсулы Февралика.
— Вот гад. Космический. Одежду украл. Кристалл стырил. А еще пенял нам на вранье… Ясно, почему к нам туристов космических не пускают. Растащат все на сувениры. Голышом оставят…
В кабинете Ивонючкин поднял опрокинутый стул, подержал забытый Февраликом карандаш. И тут взгляд его упал на газетный лист.
Заметка о краже в музее исчезла. На ее месте красовался неумело нарисованный кукиш.
Уйти в себя
— Где Ромыч? В маленьких глазках Ивонючкина плескались готовые вырваться наружу молнии. Физиономия покраснела, наливаясь багрецой. Петрович испугался за Шефа. Неровен час, удар хватит. Просипел, как мог дружелюбнее: — После обеда не видать было… Небось за химикатами какими убыл? — А ты, ты тут зачем? Не мог за порошками смотаться? Мне Роман нужен. Срочно. Третий день застать не могу! И чего я вас держу? Не понять! — Тут я, Шеф… — прошелестел ромин голосок со стороны вытяжного шкафа. Бледный Сидорук покачивался на высоком табурете. — Вы проскочили и меня не приметили… — Не заливай, Сидорук! — взвился Ивонючкин. — Да чтобы я не приметил кого ищу? Ты где шляешься? Ладно, молчи, лапшу на уши не вешай! Пошли ко мне. Дело есть. Ромыч сполз с табурета. — Задача такова: слинять на время. Но и под контролем ситуацию держать. Ясно? Что посоветуешь? — Усек. Просто тебе необходимы надежные помощники. То есть — мы. Ивонючкин коротко хохотнул. — Тоже мне помощнички! Туши свет… Мигом в раю очутишься… — А если… — Сидорук нерешительно моргнул пару раз. — А что если… У меня тут микстура имеется. Глотнешь ложечку — и нет тебя… — Как нет? Ты что, отравиться предлагаешь? — Ни в косм разе! Просто ты уходишь в себя, и никто тебя не замечает. А потом, через сутки или около того, в зависимости от принятой дозы, возвращаешься. Испробуете? Ей богу, приятно! На спирту сварганил… — То-то вы с Петровичем пропадать стали. Самоуглубляетесь… Ну, налей для пробы грамм сто… Ивонючкин отсутствовал полтора часа. Появился недовольный донельзя, брезгливо морщился, плевался. — В этом «себе» что-то мне стало не по себе. Мерзкое, заплеванное местечко. Вроде камеры-одиночки… Что вы там хорошего нашли… — Так ведь у каждого своя… камера. Моя вроде однокомнатной квартиры… — Все лучше КПЗ. Нацеди флакон.…Ненужное вычеркнуть!
Сидорук каким-то вкрадчиво-ласковым движением взял металлический карандаш, забытый у Ивонючкина космическим туристом Феф-Раль-Икром. — Изготовлен из неизвестного науке сплава. Очень прочного. Имеет две маленькие кнопки. После активации красной — действует, как стирашка, без следа убирая любой написанный или отпечатанный текст или рисунок. Нажим на зеленую позволяет воспроизвести текст, который диктуется мысленно. Забавное канцелярское приспособление. Хотя… возможно, эта штучка и многофункциональная. То, что мы придумываем, неминуемо материализуется. Мысль наша материальна. То, что мы отрицаем, вычеркиваем из памяти, исчезает для нас… Так что игрушка эта может оказаться опасной. Лучше держите ее, Шеф, в сейфе… Ивонючкин плюхнулся в кресло и задумался. Потом встал, достал из ящика фото своей дачи, подумал, аккуратненько стер забор между своим и соседским владением и, как умел, пририсовал новый, в глубине чужой территории. Осторожно выглянул в окно. Прежний забор исчез бесследно. А на некотором отдалении красовался гротескный, щелястый заборчик, точь-в-точь как нарисованный Ивонючкиным на фото. — Отлично! — потер ладошки довольный Ивонючкин. — Прошлое и будущее в моих руках! Уберу обе судимости, да и в биографии кое-что надо бы выправить… А вдруг этот чертов Февралик явится и похитит волшебный карандаш! Для начала уберем самого Февралика! Ивонючкин отыскал в столе фотографию Феф-Раль-Икра, сделанную для будущих «документов», и тщательно стер изображение космического гостя. И напрасно! Вместе с образом февраликз, пропал и чудесный карандашик. Стерлась и память о визите инопланетного туриста. Только в музее долго помнили загадочное похищение серого кристалла.Живительная влага
Издав невразумительное мычание, Петрович выпал в коридор. Из своего кабинета выглянул Ивонючкин, заворчал: — Опять нализался какой-то дряни? — Живительной влаги принял… самый чуток… Ромыч изобрел… Ивонючкин поспешил в лабораторию. — Сидорук! Ты никчемный товарищ и друг! Твой приятель, Петрович, гибнет, спивается, а ты спокойно- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (9) »