монеты уходили на другое. Старший брат Иллай и сестра Рита, приходившие поздно с работы, молча садились в потемках к столу и ели холодный обед.

Сид обычно бастовал:

– А я холодный суп есть не буду, – он клал ложку, отодвигал свою тарелку, – не буду, не буду…

Мать вздыхала. Старший брат укоризненно качал головой:

– Я думал, ты умнее.

– Не буду, не буду…

Приходилось прибегнуть к хитрости – Иллай безразличным тоном бросал:

– Тогда ты так и останешься маленьким и никогда не вырастешь.

– Почему? – недоумевал Сид.

– Потому, что тот, кто хочет вырасти, ест холодный суп.

– Да, да, – поддакивала Рита. – Я ведь тоже хочу еще вырасти – и ем.

Сид после нескольких секунд раздумий подозрительно спрашивал:

– А мама? Она же большая?

Старший брат, сделав таинственное лицо, шепотом говорил:

– Ш-ш-ш, это секрет. Когда вырастешь, обязательно узнаешь. Договорились? – и пододвигал мальчику тарелку с супом.

Сид любил таинственность, ему нравился тон заговорщика, которым Иллай иногда разговаривал с ним. Сид брал ложку и старательно ел холодный обед. Он очень хотел вырасти, скорее вырасти, стать большим, самостоятельным. Как хорошо быть взрослым! Никто на тебя не посмеет крикнуть, обидеть, ударить. Взрослый любому всегда может дать сдачи.

Но время шло томительно медленно. Сид сделал на косяке двери отметку своего роста и каждую неделю подходил к ней. Рост не прибавлялся. Холодный суп почему-то не помогал.

Как-то в среду, когда было еще далеко до субботы, до получки, а в доме остались считанные центы, мать не решилась идти в продуктовую лавку. После некоторого раздумья она вручила Сиду корзинку:

– Сходи, сынок, за продуктами. Попроси у мисс Кетинг крупы и картошки по фунту.

Но мисс Кетинг, толстая лавочница, ни крупы, ни картошки Сиду не дала. Она долго кричала на него, бранилась, грозила заявить в полицию, называя Джэксонов непонятной Сиду и, кажется, оскорбительной кличкой «несостоятельные должники». Что означает эта кличка, Сид еще не знал. Домой он пришел с пустой корзиной. Вместо крупы и картошки принес вопросы:

– Мама, что значит «несостоятельный должник»? Это плохие слова? Да?

– Это грустные слова, мой мальчик. – Мать тяжело вздохнула, забирая у сына порожнюю корзинку, и на ее глаза навернулись слезы.

У Сида сердце сжалось от боли. Он обнял мать.

– Мама, а если бы отец был с нами, мисс Кетинг не сказала бы так?

– Нет, сынок.

Сид еще крепче обнял мать и стал целовать теплыми губами ее впалые щеки.

– Мамочка, ну мамочка, не плачь. Не надо, – тихо говорил Сид. – Ну не надо, не надо. Я скоро вырасту. Скоро-скоро! И никогда не буду этим «несостоятельным должником». И я не буду, и ты не будешь, и Иллай, и Рита. Вот увидишь!

– Хорошо, мой мальчик…

– Я стану работать и принесу тебе доллары. Много принесу. А ты купишь пирожное. Ты любишь пирожное?

– Да, мой мальчик. Только расти быстрее.

– Я скоро вырасту. Буду большим и смелым!

– Хорошо, мой мальчик…

2

Сид рос бойким и смышленым. Товарищи отца помогли вдове устроить сына в школу. Он прилежно учился. У него была отличная память и способность быстро соображать. Стоило ему один раз послушать объяснение учителя, чтоб все понять и запомнить. «Сид Джэксон все хватает на лету, – говорил матери старый учитель, – очень способный мальчуган. Ему надо учиться и учиться. Он может далеко пойти!»

Вдове было приятно и грустно слушать такие речи. Приятно за сына и грустно за его судьбу – что ожидает мальчика в будущем?

В школе Сид сошелся с такими же, как и он, детьми бедных родителей – рабочих, мелких ремесленников. Особенно крепко подружился он с Жаком Рэнди. Отец Жака, как когда-то отец Сида, работал трубопроводчиком на химическом заводе.

Сид и Жак вместе с другими ребятами вели «войну» с сыновьями местных богачей – торговцев и владельцев кустарных мастерских, дразня их «маменькиными пупочками», «жадинами» и «чистюлями». Те, в свою очередь, дразнили Сида и его компанию «голодранцами» и «бродягами».

Однажды сын местного торговца Блайд Букспурд принес в школу спортивный иллюстрированный журнал. Ребята с восторгом перелистывали страницы. С красочных фотографий на них смотрели сильные, могучие люди. Блайд, показывая фотографию насупившегося и готового ринуться в атаку боксера, с восхищением сообщал:

– Это Джефрис, которого называют Кувалда. Он самый сильный и самый лучший боксер на свете. Вот послушайте, что про него пишут: «Ветеран ринга, неоднократный победитель многих международных состязаний, гордость американского спорта Офгард Джефрис, по прозвищу Кувалда, решил снова выйти на ринг, чтобы побить якобы непобедимого Рольсона и вернуть себе звание чемпиона…»

– Подожди, – перебил его Сид, – а кто такой Рольсон?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Мой отец говорит, что Рольсон—бродяга и голодранец, – гордо сказал Блайд. – И его следует не только поколотить, а вообще кишки выпустить.

Этой характеристики было достаточно для того, чтобы Сид и Жак всей душой полюбили Рольсона и возненавидели старую Кувалду Джефриса. Они всей душой желали победы своему боксеру. Маленькие болельщики боялись: а вдруг Кувалда на самом деле поколотит Рольсона? Но Рольсон был великолепным мастером боя в кожаных перчатках. Он оправдал надежды ребят: победил старую Кувалду. Размахивая утренней газетой, Жак презрительно крикнул Блайду:

– Эй, ты, маменькин пупочек, читал газету? Твой Джефрис не Кувалда, а старая рухлядь.

– Зачем мне читать, – высокомерно ответил Блайд, – я все сам видел. Мы с отцом сидели в пятом ряду.

– Тем лучше, – вставил Сид. – Вот тебе и «бродяга»! Вот тебе и «голодранец»!

– А почему вы, белые, за него болеете? – удивился Блайд. – Ведь Рольсон… – Он сделал небольшую паузу и крикнул: – Рольсон – негр!

– Негр?!

– Ну да! Вот посмотрите на фотографию, – с этими словами Блайд извлек из школьного ранца спортивный журнал. – Что, съели?

Наступила минута молчания.

– Ну что из того, что негр, – Сид язвительно улыбнулся, – он здорово отколотил твоего Кувалду!

– А мой отец говорит, что негры – такие же люди, как и все, – добавил Жак.

– Такие, как все? – Блайд оживился.

– Да.

– Твой отец врет!

– Что?!

– Твой отец врет! – повторил Блайд. – Все люди на земле делятся на белых и черных. На белых и черных, так говорит мой папа. А он учился в университете. Вот!

– Это твой отец врет! – Сид вспыхнул и вместе с Жаком двинулся на Блайда.

– Врет, врет, врет! – горячился Жак. – Мой отец – рабочий. И все рабочие говорят, что люди делятся только на бедных и богатых.

– Твой отец… твой отец – красный!

– А твой – мошенник! Он