большой круг.

— И никто не позаботится об Изгоях, — закончил за него К'тов.

Ответом снова был кивок.

— Все равно этого недостаточно, чтобы отказаться от дракона, — покачал головой всадник.

Пеллар поднял руку ладонью вверх, призывая его к молчанию, потом соединил обе ладони в умоляющем жесте и опустился на одно колено.

— Все, что ты хочешь, — твердо заверил его К'тов. — Всегда и в любое время.

Пеллар покачал головой и поднял один палец: нет, единственный раз.

— Когда угодно, — стоял на своем К'тов. — Проси.

Пеллар выглядел очень встревоженным, что не могло не удивлять. На миг бронзовый всадник даже усомнился, не обещал ли он больше, чем сможет дать; но этот миг прошел, и К'тов снова уверился, что сделает для Пеллара абсолютно все, чего тот ни попросит.

Пеллар помедлил и наконец показал себе на лоб, потом — на огромную голову Серет'а.

К'тов понял его сразу же.

«Серет' что Пеллар хочет мне сказать?»

Он подождал, борясь с тревогой, пока дракон безмолвно говорил с его другом. Это было странное ощущение, и К'тов не без труда подавил прилив ревности. В конце концов, сам он мог говорить с Серет'ом когда угодно.

«Пеллар говорит, — начал бронзовый дракон, и К'тов поразился — как же нежно он выговаривает имя немого арфиста, — Пеллар говорит, что Халла — его голос, а он — ее песня. Только вместе они могут творить музыку. — Дракон умолк на миг, словно подыскивая слова. — Музыка, которую они творят, — это сострадание, а песня их — для всего Перна».