- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (67) »
хочешь быть чемпионом – нужно не реже раза в год свое чемпионство подтверждать.
Показательно набив кому-нибудь морду.
Естественно, битие морд имелось в виде этакой фигуры речи, потому как здесь в этом телевизионном креативном мире морды если люди и бились, то не в прямом, а в переносном значении, в столкновении идей и характеров, где полем битв были кабинеты главных продюсеров, а главной добычей – большие суммы гонораров.
Дюрыгину нравилась эта американская форма оценки качеств, выражавшаяся в словосочетании – сколько стоит этот человек?
– Сколько я стою?
Он любил повторять своей любовнице, – я стою десять миллионов. Моя голова стоит ста их голов. Мои идеи на вес золота.
Теперь вот Дюрыгину перебежал дорогу Зарайский.
А сетка вещания ведь не резиновая.
Два одинаковых по формату лайв-шоу на одном канале поместиться никак не могут.
Что у Зарайского есть?
Идея его шоу гораздо слабее, но у него есть Ирма Вальберс – незаходящая рейтинговая звезда.
А у Дюрыгина такой даже и в половину по классу ведущей нет.
А есть только идея супер-шоу.
День начинался по давно заведенной Дюрыгиным канве, что в его понятии соответствовала красивой европейской жизни. Дюрыгину вообще нравилось ощущать себя не каким-нибудь там рязанским азиатом, а самым что ни на есть заправским европеянином, который и зарплату в евро получает, и в отпуск на Мальдивы летает, чтобы там под парусом походить, да винд-серфер с волны на волну покидать… Дюрыгин встал, сходил в свой любимый сверкавший германецкой белизною и взлелеянный молдавскими рабочими санузел, включил радио Эхо Москвы, не без самолюбивого удовольствия надел обтягивающие полу-лосины, туклипсные тапки на шнуровке, наколенники с налокотниками, обтекаемый каплевидный шлем. Погляделся в зеркало – хорош ли собой? Хорош! На все сто процентов – хорош! Сволок вниз по лестнице свой американский алюминиево-титановый лисапет, что за три тысячи евро купил себе на прошлый День варенья, оседлал его во дворе и сделал сперва круг по их дворовой охраняемой консьержем парковке, дабы убедиться, что его Дюрыгина "маздочка" стоит себе в полном порядочке и ждет – не дождется своего хозяина. Приветливо поздоровался с парой соседей – чьих имен не знал, но чьи машины уважал за их юный возраст, престижную дороговизну и ухоженность. На втором круге нажал кнопку привешенной на шее инфракрасной "лентяйки" и выехал за открывшиеся ему ворота. Въехал в дорожный карман, дал по нему резкий спурш до самого парка, где по тенистым аллейкам бегали – трясли грудками стройные студентки, и куда стайками выводили погулять хозяйских пуделей и лабрадоров наёмные выгульщики собак. Собак то как раз Дюрыгин и не любил. Привяжется какая-нибудь дура, бежит, лает, да все пытается зубами за шину или за педаль ухватить. У Дюрыгина на раме для таких дур специально баллончик с перцовым газом был прицеплен. Пару раз он его даже в ход пускал. Но, вроде кажется только себе навредил, потому как хозяин ротвейлера – по роже явный мент, вдруг наорал на Дюрыгина и пообещал на следующем кругу его догнать и морду ему набить. Теперь Дюрыгин всегда сворачивал в соседнюю аллею, когда ротвейлера с толстомордым хозяином замечал. Проезжая мимо трусящих по периметру парка длинноногих бегуниц, Дюрвыгин приветливо приподнимал руку и протяжно, на американский манер выкрикивал "ха-а-ай". И девочки тоже, улыбались и радостно повизгивали, – "хай-хай". Приехал до дому. Втащил велик на второй этаж. Стянул с себя едва увлажнившуюся потом футболку. Принял душ, побрился, надел свежую, приготовленную Людой сорочку. В холодильнике йогурт и апельсиновый сок. В шкафу быстрая овсяная каша, которую только надо лишь залить кипятком. Поглядел машинально – что там показывают по телевизору? Пощелкал туда-сюда. Новости "евроньюс", индекс доу-джонса, курс доллара, цена барреля нефти марки "брент"… Неинтересно, но нужно. Щелкнул на спутниковый канал – "дива футюра", там девушка с бюстом снимала с себя трусики – интересно, но не нужно! На обоих мобильных уже было по два безответных вызова. Поглядел. На одном Людмила – звонит спозаранку, на другом – Витя Бакланов и какой-то неопознанный абонент. Ю-Эф-Оу… Аниндентивайд флаинг обжект. Людмиле он перезвонит потом из машины, когда встанет где-нибудь в пробке там на Профсоюзном проспекте, Вите Бакланову позвонит из офиса, а вот кто этот Ю-Эф-Оу ? Может это из канцелярии генерального? Впрочем, что гадать? Перезвонят, если надо.
С Людмилой у Дюрыгина отношения были просто образцово-классные. Он целых полтора года выводил привередливую Людочку на такой канон отношений, чтобы ему – минимум ответственности и обязанностей, а от нее – максимум самоотдачи, верности и тепла. Приятели, наверняка завидовали ему. Особенно женатые. Людмила – бывшая чемпионка Федерации по прыжкам в воду, призерша Олимпийских игр… Фигура – умопомрачительная. И что ценно – сама приедет на уикенд, за ней и заезжать никогда не надо, своя машинка у нее, и приедет причем всегда со своей снедью, сготовит, в хате бардак приберет, вещи его после стиральной машины погладит… Сын Людмилы двенадцати лет на все выходные всегда к ее бывшему супругу отбывал – маме руки развязывал. Людка сама тренером работает – в модном шейпинг-фитнес-фигитнесс – клубе. Деньги неплохие зарабатывает. А дружбой с Дюрыгиным гордится. Пара они. Как же! Сам то Дюрыгин – известный продюсер и режиссер. И телеведущим успел достаточно побыть. Настолько достаточно, чтобы гаишная шобла придорожных милиционеров вежливо его узнавала и если что – отпускала по здорову и по добру от греха – а то ведь с этими журналистами можно и на гласность нарваться! Московское утро. "Мазда" весело катила по Профсоюзному. Удивительно! Пол-двенадцатого, а пробки нет. Что эти думские и из министерств? Уже все проехали? Или они все в Питер подались на юбилей реки Невы и Ладожского озера с Вороньим камнем? Вслед за главным питерским уроженцем? Они лет шесть тому назад с ребятами из Ар-Пи-Тэ-Вэ как-то специально ездили в Питер снимать родной двор державного начальника, где будущий порфироноситель прыгал с дровяных сараев и играя в войнушку, вместо "лимонок", бросал в неприятеля вывернутые в подъезде лампочки… Басков переулок… Номер дома Дюрыгин уже позабыл. Помнил только, что неподалеку от главных державных пенат, возвышалось какое-то строгое военное здание – не то штаб округа, не то еще какое-то строго-секретное системное "блэк-бокс-чемодан". Может оттуда, в далеком пятьдесят седьмом – наблюдая за
***
День начинался по давно заведенной Дюрыгиным канве, что в его понятии соответствовала красивой европейской жизни. Дюрыгину вообще нравилось ощущать себя не каким-нибудь там рязанским азиатом, а самым что ни на есть заправским европеянином, который и зарплату в евро получает, и в отпуск на Мальдивы летает, чтобы там под парусом походить, да винд-серфер с волны на волну покидать… Дюрыгин встал, сходил в свой любимый сверкавший германецкой белизною и взлелеянный молдавскими рабочими санузел, включил радио Эхо Москвы, не без самолюбивого удовольствия надел обтягивающие полу-лосины, туклипсные тапки на шнуровке, наколенники с налокотниками, обтекаемый каплевидный шлем. Погляделся в зеркало – хорош ли собой? Хорош! На все сто процентов – хорош! Сволок вниз по лестнице свой американский алюминиево-титановый лисапет, что за три тысячи евро купил себе на прошлый День варенья, оседлал его во дворе и сделал сперва круг по их дворовой охраняемой консьержем парковке, дабы убедиться, что его Дюрыгина "маздочка" стоит себе в полном порядочке и ждет – не дождется своего хозяина. Приветливо поздоровался с парой соседей – чьих имен не знал, но чьи машины уважал за их юный возраст, престижную дороговизну и ухоженность. На втором круге нажал кнопку привешенной на шее инфракрасной "лентяйки" и выехал за открывшиеся ему ворота. Въехал в дорожный карман, дал по нему резкий спурш до самого парка, где по тенистым аллейкам бегали – трясли грудками стройные студентки, и куда стайками выводили погулять хозяйских пуделей и лабрадоров наёмные выгульщики собак. Собак то как раз Дюрыгин и не любил. Привяжется какая-нибудь дура, бежит, лает, да все пытается зубами за шину или за педаль ухватить. У Дюрыгина на раме для таких дур специально баллончик с перцовым газом был прицеплен. Пару раз он его даже в ход пускал. Но, вроде кажется только себе навредил, потому как хозяин ротвейлера – по роже явный мент, вдруг наорал на Дюрыгина и пообещал на следующем кругу его догнать и морду ему набить. Теперь Дюрыгин всегда сворачивал в соседнюю аллею, когда ротвейлера с толстомордым хозяином замечал. Проезжая мимо трусящих по периметру парка длинноногих бегуниц, Дюрвыгин приветливо приподнимал руку и протяжно, на американский манер выкрикивал "ха-а-ай". И девочки тоже, улыбались и радостно повизгивали, – "хай-хай". Приехал до дому. Втащил велик на второй этаж. Стянул с себя едва увлажнившуюся потом футболку. Принял душ, побрился, надел свежую, приготовленную Людой сорочку. В холодильнике йогурт и апельсиновый сок. В шкафу быстрая овсяная каша, которую только надо лишь залить кипятком. Поглядел машинально – что там показывают по телевизору? Пощелкал туда-сюда. Новости "евроньюс", индекс доу-джонса, курс доллара, цена барреля нефти марки "брент"… Неинтересно, но нужно. Щелкнул на спутниковый канал – "дива футюра", там девушка с бюстом снимала с себя трусики – интересно, но не нужно! На обоих мобильных уже было по два безответных вызова. Поглядел. На одном Людмила – звонит спозаранку, на другом – Витя Бакланов и какой-то неопознанный абонент. Ю-Эф-Оу… Аниндентивайд флаинг обжект. Людмиле он перезвонит потом из машины, когда встанет где-нибудь в пробке там на Профсоюзном проспекте, Вите Бакланову позвонит из офиса, а вот кто этот Ю-Эф-Оу ? Может это из канцелярии генерального? Впрочем, что гадать? Перезвонят, если надо.
***
С Людмилой у Дюрыгина отношения были просто образцово-классные. Он целых полтора года выводил привередливую Людочку на такой канон отношений, чтобы ему – минимум ответственности и обязанностей, а от нее – максимум самоотдачи, верности и тепла. Приятели, наверняка завидовали ему. Особенно женатые. Людмила – бывшая чемпионка Федерации по прыжкам в воду, призерша Олимпийских игр… Фигура – умопомрачительная. И что ценно – сама приедет на уикенд, за ней и заезжать никогда не надо, своя машинка у нее, и приедет причем всегда со своей снедью, сготовит, в хате бардак приберет, вещи его после стиральной машины погладит… Сын Людмилы двенадцати лет на все выходные всегда к ее бывшему супругу отбывал – маме руки развязывал. Людка сама тренером работает – в модном шейпинг-фитнес-фигитнесс – клубе. Деньги неплохие зарабатывает. А дружбой с Дюрыгиным гордится. Пара они. Как же! Сам то Дюрыгин – известный продюсер и режиссер. И телеведущим успел достаточно побыть. Настолько достаточно, чтобы гаишная шобла придорожных милиционеров вежливо его узнавала и если что – отпускала по здорову и по добру от греха – а то ведь с этими журналистами можно и на гласность нарваться! Московское утро. "Мазда" весело катила по Профсоюзному. Удивительно! Пол-двенадцатого, а пробки нет. Что эти думские и из министерств? Уже все проехали? Или они все в Питер подались на юбилей реки Невы и Ладожского озера с Вороньим камнем? Вслед за главным питерским уроженцем? Они лет шесть тому назад с ребятами из Ар-Пи-Тэ-Вэ как-то специально ездили в Питер снимать родной двор державного начальника, где будущий порфироноситель прыгал с дровяных сараев и играя в войнушку, вместо "лимонок", бросал в неприятеля вывернутые в подъезде лампочки… Басков переулок… Номер дома Дюрыгин уже позабыл. Помнил только, что неподалеку от главных державных пенат, возвышалось какое-то строгое военное здание – не то штаб округа, не то еще какое-то строго-секретное системное "блэк-бокс-чемодан". Может оттуда, в далеком пятьдесят седьмом – наблюдая за
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (67) »