- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов Алатырь-камень
– Опять эта луковица, – сказал Олег. – Ребята! – закричал он. – Идите сюда! Первой вышла из палатки Света. Она посмотрела на небо, затянутое облаками, и состроила гримаску. Потом взглянула на свои брюки и ботинки, заляпанные высохшей грязью, и только после этого на Олега. Олег стоял возле огромного валуна и махал рукой. – Сумасшедший, – сказала Света, – в одной майке. – Она заглянула в палатку. – Володя, Борис, выходите! Олег опять что-то нашел. Володя вскочил и, приставив ладонь ребром ко рту, протрубил сигнал побудки. Борис плотнее завернулся в одеяло. – Физик, а спит, как лирик, – сказал Володя. – Растолкать его? – Не надо, – ответила Света. – Раньше семи он все равно не встанет. Она пошла к Олегу. Володя, позевывая, шагал за ней. Сосны торчали прямо из скал. Низкорослые березы протягивали скрюченные руки, будто просили милостыню. – Смотрите, – сказал Олег. – Опять эти изображения. На шершавом валуне было высечено нечто вроде луковицы, положенной набок. – Понимаете, – сказал Олег, – я делал зарядку. Бегу мимо этого валуна, смотрю – луковица! Такая же, как в Марьином посаде. И как у того болота, где Светка вчера завязла. – Н-да, – сказал Володя. – Только, по-моему, это не луковица, а стилизованная стрела. – Наконечник стрелы! – закричал Олег. – Верно, Вовка! – Он сорвался с места и побежал в палатку. Подошел Борис, сонный, взлохмаченный. – Опять первобытные картинки, – лениво сказал он. – Прошу учесть, что сегодня не моя очередь готовить завтрак. – Боречка проголодались, – сказала Света. – Боречка гневаются. – На себя гневаюсь. Затащили чуть ли не в тундру. Навещают столетних старух, записывают драгоценные сведения: на море-окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень алатырь, под им меч-кладенец в девяносто пуд… Почти полторы тонны. И чего он там лежит? И чего я, дурак, за вами увязался, последние каникулы гублю, или, как там у вас в фольклоре, коту под хвост пущаю? Вам-то хорошо, у Вовки царевна Лебедь при себе, а этот сказочник… Он кивнул на возвращающегося Олега и горестно махнул рукой. Олег нацелился объективом «Зоркого» на валун и щелкнул затвором. – Явный наконечник стрелы, – сказал он, закрывая футляр. – Хотел бы я знать, куда он указывает. – Какой еще наконечник? – проворчал Борис. – По-моему, это капля. Обтекаемое тело. И направление указывает не острый конец, а тупой. И вообще надо готовить завтрак. Слушай, царевна Лебедь, займись. В конце концов твоя очередь.Завтракали в палатке, под шорох дождя. – Древние зря ничего не сочиняли, – говорил Олег. – Вот хотя бы алатырь-камень. Не зря же, черт побери, в Голубиной книге царь Волотоман Волотоманович спрашивает царя Давида Иесеевича, какой камень всем камням отец, а тот ему отвечает: алатырь-камень! – Ты ешь, ешь, – заботливо сказала Света. – Копаешься ложкой, а в рот не кладешь. – Посмотри, как Боря хорошо кушает, – добавил Володя. – Пустяковая у вас профессия, – с полным ртом отозвался Борис. – Разговорчики одни! Сказочки! Ваш камень алатырь во всех сказках бел и горюч, а где-нибудь эти свойства используются? – По классификатору Аарне-Андреева алатырь-камень чаще всего упоминается в заговорах от всяких напастей, – сказала Света тоном первой ученицы, – а свойства его действительно не используются. – Это неверно, – возразил Олег. – Упоминание в заговорах о камне – это симпатическое обрядовое действие. Его смысл таков: прикосновение передает слабому свойства камня – силу и крепость. Веселовский считает, что алатырь-камень – это алтарный камень Сионского храма. А по Надеждину, «алатырь» – испорченное греческое «электрон», «илектр», то есть янтарь. Кстати, янтарь горюч… – Помнишь, как в азбуковниках о нем говорится? – перебила его Света. Закрыв глаза, она произнесла нараспев: – «Илектр – камень зело честен, един от драгих камней тако именуем, златовиден, вкупе и сребровиден…» – Греки еще и не так воспевали янтарь, – заметил Володя. – И красивый он и электризуется, если потереть его суконкой. Понятно, что на него всякую лирику накручивали. – Он перехватил укоризненный взгляд Светы и поспешно добавил: – А вообще, очень здорово сказано: «камень зело честен и…» Чего там еще? Просто замечательно сказано! После завтрака стали укладываться в дорогу. – Где мой молоток? – спросил Володя, роясь в рюкзаке. – Вот он. – Света протянула ему геологический молоток на длинной рукоятке. – И не смей больше класть его в мой рюкзак. – Я не клал, – удивленно сказал Володя. – Хорошо помню… – Ладно вам, – сказал Олег. – Вот что я думаю, ребята. Борька подал правильную мысль насчет капли. Надо идти в том направлении, куда она указывает. – Но она указывает в сторону от Тарабаровки, – заметил Борис. – Ничего, в Тарабаровку еще успеем. Я не прощу себе, если мы не посмотрим, куда ведут эти знаки. Борис пожал плечами.
Что делали ленинградские студенты в Северной Карелин? Два года назад Олег, студент-филолог, побывал в этих местах с экспедицией фольклористов. Зачарованно слушал он неторопливую речь сказительниц, и лад русской сказки, ее печаль и ю-мор, как говорится, навсегда покорили его душу. Еще тогда Олег призадумался над частым упоминанием камня алатыря. Последние каникулы он решил снова провести в северном озерном краю. С ним поехала Света, однокурсница и такая же энтузиастка фольклора. Что касается Володи с геологического, то ему было все равно, куда ехать, лишь бы со Светой. В последний момент за ними увязался Володин друг, Борис, физик с четвертого курса: он надеялся сбросить с себя несколько лишних килограммов. На 66-й параллели четверка сошла с мурманского поезда. В синих сумерках белой ночи долго шли лесной дорогой, дыша промозглым холодом болотных испарений и ругая Олега. В Марьином посаде – поселке у тихого Куг-озера – жила старушка сказительница, знакомая Олегу по прошлой экспедиции. Уступая настойчивым просьбам Олега, она читала, шамкая беззубым ртом, сказки и духовные стихи. Олег и Света были в восторге. Володя мало что понял, но тоже хвалил старушку. А Борис незаметно уходил из избы: или слонялся по берегу, или удил с мальчишками рыбу. На третий день Олег решил идти в Тарабаровку, где жил некий дед, по слухам, достаточно бодрый и знавший тьму-тьмущую всяких старин. Закинув рюкзаки за плечи, наши друзья тронулись в путь. Огибая Куг-озеро, они неожиданно наткнулись на странный знак, высеченный на скале. Это была замечательная находка. Олег сфотографировал наскальное изображение и всю дорогу говорил только о
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »