завоеванные позиции компашке новичков, вторгшихся на его территорию.

— Знаешь, что мне не по душе в вашей Компании ковбоев? — буркнул Тейлор.

— Нет.

— Вы не копы. Вы убийцы.

Да хрен тебя дери, а ты-то! — подумал Арт. Но рта не раскрыл, держал накрепко запечатанным, пока Тейлор читал длинную лекцию про то, что он не желает от Арта никакого дерьмового ковбойства. Про то, что они здесь — «команда» и Арту лучше «влиться в команду», «играть по правилам».

Арт охотно «влился» бы и «играл», если б его в эту команду приняли. Хотя ему в общем-то было на это наплевать. Когда растешь в баррио, а отец у тебя американец английского происхождения и мать — мексиканка, ты всегда не в команде.

Отец Арта был бизнесмен из Сан-Диего, соблазнивший во время отпуска в Масатлане девушку-мексиканку. (Арт часто думал: как забавно, что зачат он был в Синалоа.) Арт-старший решил поступить по совести и женился на девушке. Это решение далось ему не слишком тяжело, потому что она была потрясающей красавицей. (Арт унаследовал ее красоту.) Отец привез ее в Штаты и быстро охладел к ней: она — как сувенир, который вы приобрели в Мексике во время отпуска, — на лунном берегу в Масатлане смотрелась куда лучше, чем в холодном трезвом свете будней Америки.

Арт-старший бросил ее, когда Арту и года не исполнилось. Она не захотела поступиться единственным преимуществом, какое было у ее сына, — гражданством США, и потому переехала к какой-то дальней родне в баррио Логан. Арт знал, кто его отец. Иногда мальчик, сидя в маленьком парке на Кросби-стрит и глядя на высоченные стеклянные здания в центре, воображал, как входит в одно из них повидаться с отцом.

Но никогда не входил.

Арт-старший посылал чеки, сначала регулярно, потом изредка. Иногда у него случались приступы отцовской нежности — а может, вины, — и он являлся к ним и вел Арта на обед или на игру - «Падрес». Но отношения между ними так и не сложились, оставались натянутыми, им было неловко друг с другом. А когда Арт стал учиться в младшей ,средней школе, отец и вовсе перестал его навещать.

И деньги присылать тоже.

Так что семнадцатилетнему Арту было нелегко приехать наконец в центр города, решительно войти в высокое здание и найти офис отца. Он ознакомил его со своими высокими результатами Эс-зй-ти ^[9], письмом о зачислении в Калифорнийский университет и заявил:

— Не волнуйся. Единственное, что мне нужно от тебя, — чек.

И получил его.

За время обучения Арт получил еще четыре чека.

А заодно и урок «Три С» — «Спасай Себя Сам».

Урок полезный, потому что его попросту вышвырнули в Кульякан. «Ты только застолби территорию», — заявил ему Тейлор среди набора клише типа «сдвинь дело с мертвой точки», «полегоньку там» и выдал даже что-то вроде: «Провал подготовки — это подготовка к провалу».

Он вполне мог бы еще добавить: «Катись на хрен», потому что такова и была суть. Тейлор и копы держали Арта в полнейшей изоляции: не подпускали к информации, не знакомили с теми, с кем контактировали, не звали на встречи с мексиканскими копами, не приглашали на утренние посиделки за кофе с пышками или выпить пивка на закате, где и передавалась настоящая информация.

Его оттеснили на обочину.

Местные жители не желали говорить с ним, потому что янки в Кульякане мог быть только или наркодилером, или антинарком ^[10]. В наркодилеры он не годился, потому что не покупал «товар» (денег Тейлор не дал, он не желал, чтобы Арт испоганил то, чего они уже достигли), а стало быть, он был антинарком.

Кульяканская полиция не желала с ним сотрудничать, потому что он был антинарком-янки, которому следовало сидеть дома и не соваться в чужие дела. Да к тому же большинство копов уже числились в платежной ведомости Дона Педро Авилеса. По тем же причинам не стремились иметь с Артом дел и копы штата Синалоа: если уж его Управление не желает с ним работать, так с какой стати им-то стараться?

Но не сказать, чтоб и в команде дела шли так уж блестяще.

Управление по борьбе с наркотиками уже два года обивало пороги мексиканского правительства, пытаясь вынудить начать борьбу против gomeros. Агенты добывали улики: фотографии, пленки, свидетелей, — и federales, заверив, что немедленно начнут действовать, не предпринимали даже попыток. В Управлении только и слышали: «Это же Мексика, сеньоры. Тут такое враз не делается».

Улики устаревали, свидетелей запугивали, federales продвигались по службе, и американцам приходилось начинать все сначала с другим копом, который просил их добыть крепкие улики и привести свидетелей. А когда все это преподносилось ему на блюдечке, он, покровительственно посматривая на них, заявлял: «Сеньоры, это ведь Мексика. Не все сразу».

А героин меж тем тек с холмов в Кульякан, точно, грязь весеннего паводка. Каждую ночь молодые gomeros переправляли его с людьми Дона Педро, и город стал казаться Арту Данангом или Сайгоном, только стреляли тут чаще.

Ночь за ночью лежал Арт без сна на кровати в отеле, глотал дешевенький скотч, иногда смотрел футбол или бокс по телевизору, хандрил и жалел себя. И скучал по Элси.

Господи, как же ему не хватало Элси!

Элсию Паттерсон он встретил на Брун-Уок, когда учился на последнем курсе, подошел к ней под хилым предлогом: «Мы с вами не в одной группе по точным наукам?»

Высокая, худенькая, светловолосая Элсия казалась еще по-детски угловатой, нос у нее был длинный, и рот великоват, и зеленые глаза посажены чуть глубже, чем положено. Но Элсия все равно была красива.

И умна. Они действительно были в одной группе по точным наукам, и Арт как-то слышал ее сообщение на занятии. Она пылко отстаивала свои взгляды (чуть более радикальные, чем у Эммы Голдман), и это тоже ему понравилось.

Они отправились вместе съесть пиццу, а потом заглянули к ней в Вествуд. Элси сварила эспрессо, и они долго болтали. Арт узнал, что она из Санта-Барбары, ее родители — из старых калифорнийских семей, богаты, отец — крупная фигура в Демократической партии штата.

Арт показался ей безумно красивым, он выглядел бы смазливым, если бы не нос, сломанный на ринге. Привлекали девушку также его рассудительность и ум, позволившие пареньку из баррио попасть в университет. А одиночество, обидчивость, прорывающийся иногда темперамент делали его вовсе неотразимым.

Знакомство закончилось постелью, и в темноте, после любви, Арт спросил:

— Ну что? Теперь поставишь галочку: «переспала со спиком», с мексикашкой то есть?

Подумав немного, Элси ответила:

— А я всегда считала, «спик» означает пуэрториканца. Галочку я поставлю в графе «переспать с бинером», вот «бинер» — это мексикашка.

— В общем-то я всего лишь