Ричард Хардвик Наследник

Джон Флисон сидел в умиротворенном настроении на террасе большого дома и потягивал отличное шотландское виски. Погода была прекрасной. Все складывалось как нельзя лучше. Флисон был реалистом и понимал, что всего иметь нельзя. С женой ему и повезло, и одновременно не повезло. Кора была некрасивая толстуха средних лет со вздорным характером, но миллионы долларов, которые достались ей по наследству от отца, с лихвой перевешивали все ее недостатки. Все, что сейчас было у Джона, вернее, чем он мог пользоваться, принадлежало Коре. Как, впрочем, и он сам, с недовольной усмешкой вынужден был признать Флисон.

Прекрасный просторный дом со множеством слуг, готовых выполнить любое его желание, окружали вековые дубы и липы. Роскошная белая яхта у длинного причала, на которой можно было отправиться в плавание. Гараж с четырьмя дорогими машинами, отполированными до такого блеска, что в них можно было смотреться, как в зеркало. И, наконец, главное произведение искусства, само поместье с огромным парком, которое приезжающие к Коре многочисленные гости часто называли восьмым чудом света.

— Джон!.. — Его мысли прервал высокий, пронзительный голос жены. Кора сидела за мольбертом шагах в десяти от него и что-то сосредоточенно рисовала. — Джон!..

— Да, дорогая, — тут же откликнулся Флисон, постаравшись, чтобы его голос звучал ласково и заботливо. — Тебе что-то нужно?

— Джон, принеси мне стакан ледяного чаю.

— Кора, в доме больше десятка слуг, — не сдержался Джон. Он считал себя сдержанным человеком, но порой выдержка подводила и его. — Тебе не кажется, что можно попросить об этом кого-нибудь из них?

— Только не говори со мной таким тоном, Джон, — с холодной улыбкой одернула его Кора. Его супруга выглядела значительно старше своих сорока пяти лет. — Слуги — это слуги, а муж есть муж. Думаю, с твоей стороны будет очень мило, если ты мне принесешь чай.

С этими словами Кора отвернулась к мольберту, давая понять, что разговор закончен и он может выполнять ее просьбу. Вернее, не просьбу, а приказание. Она не сомневалась, что муж принесет чай, и поэтому считала обсуждение этого уже решенного ею вопроса напрасной тратой времени.

Джон Флисон выругался про себя. Он встал с тяжелым вздохом и отправился в дом за чаем. Джон весь кипел от злости. Очутившись на кухне, он закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. В очередной раз Флисон был вынужден признать, что принадлежит Коре, как тот мольберт, на котором она сейчас рисовала. Она выдавала ему сто долларов в неделю на карманные расходы, оплачивала все его карточные долги, но не позволяла совершать серьезные покупки. Они уже прожили вместе пять лет, однако ему до сих пор приходилось просить у нее деньги на новые туфли или рубашку.

Джон вновь тяжело вздохнул и подумал, что игра, какой тяжелой она ни была, все же стоит свеч. Нужно было смириться и набраться терпения. Он видел завещание супруги. В том случае, если он переживет Кору, все ее миллионы достанутся супругу, то есть ему. В том, что он переживет жену, Флисон ни минуты не сомневался. Он был на десять лет моложе и обладал крепким здоровьем. К тому же у него была четкая цель — стать законным владельцем всего, что его сейчас окружало.

Джон принес чашку чая и молча поставил на столик перед супругой. Он старался не смотреть на нее, чтобы ненароком не выдать обуревавшего его гнева.

— Спасибо, дорогой, — с преувеличенной вежливостью поблагодарила Кора. — Надеюсь, не надорвался?

Джону Флисону очень хотелось заехать ей по жирной физиономии, но он знал, что нужно держать себя в руках. И все же он не удержался от вопроса:

— Я свободен? Можно идти?

— Я бы на твоем месте не стала разговаривать таким тоном, — сразу нахмурилась толстуха. — Тебе хорошо известно, Джон, что ты у меня не первый муж. И вполне возможно, что не последний. Не забывай об этом, пожалуйста.

Кора не первый раз угрожала разводом. Не проходило и месяца, чтобы она два-три раза не напоминала ему, что в любой момент может развестись с ним и оставить ни с чем. Напоминала, что он является такой же вещью, как машины, дома, слуги, и поэтому должен вести себя соответствующим образом.

Флисон уже привык к этому шантажу. Конечно, все ее угрозы были пустыми словами. Просто Коре нравилось издеваться над ним; напоминать, кто в доме хозяин; все время чувствовать свою власть. Поэтому он и бегал за чаем, лосьонами, конфетами и всем остальным, что придумывала ее богатая фантазия. И всякий раз, проглатывая гордость, Джон Флисон говорил себе, что обязательно дождется ее смерти и станет хозяином всех этих богатств.

Основания для таких надежд у него имелись. Доктора регулярно предупреждали Кору, что она должна ограничить себя в еде. Ей необходимо сесть на диету. На ее сердце выпадает очень большая нагрузка. В один прекрасный момент оно может не выдержать. Коре такие разговоры, естественно, не нравились. Она меняла опытных докторов как перчатки и в конце концов нашла шарлатана, готового за большие деньги называть ее стройной красавицей и потакавшего всем ее прихотям. Сейчас она по-прежнему ела что хотела и сколько хотела.

Джону очень нравился новый доктор жены. Он явно не знал, что такое принципы и совесть. Этот тип ни разу не сказал, что ее сердцу тяжело снабжать кровью эту гору мяса. Флисон собирался щедро отблагодарить его сразу после похорон Коры. Он надеялся, что ждать этого осталось недолго…

Над головой Джона Флисона начали сгущаться тучи. На этот раз Кора говорила о разводе, похоже, серьезно. В воскресенье, когда она привезла на обед Оскара Вутена, Флисон понял, что его дело плохо. У него сложилось впечатление, будто он сидит в кинотеатре и смотрит основательно подзабытый фильм, который уже видел пять лет назад. Джон прекрасно помнил день, когда Кора… тогда она еще носила фамилию Бартон… привезла на воскресный обед на виллу его, Джона Флисона. Помнил, как робко, тайком поглядывал на него тогда Генри Бартон и какая в его глазах была тоска. Он даже запомнил, что подумал, глядя на тогдашнего супруга Коры. Бартон напоминал ему маменькиного сынка, к которому живущий по соседству хулиган пришел отнимать любимую игрушку.

Тогда, пять лет назад, между появлением Джона на воскресном обеде и подписанием у адвоката бумаг, необходимых для развода, прошло ровно две недели. Обе эти недели Генри Бартон, словно загнанный в угол зверек, беспомощно наблюдал, как у него из-под носа уводят миллионы, которые он, наверное, уже считал своими.

Джон Флисон прекрасно помнил события пятилетней давности и