- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
Дмитрий Сергеевич Мережковский ВАРИАНТЫ СТИХОТВОРЕНИЙ
ДВЕ НОЧИ[1]
По небу тихо пролетая, Теплом и негою дыша, Ты, ночь полуденного края, Неизъяснимо хороша… Полна томительным желаньем, Ты гонишь сладостный покой Каким-то страстным ожиданьем, Какой-то грешною мечтой.9 — 11 Как ст. 5–7 окончательного текста
Как легкой дымкой, обвита.
13–19 Как ст. 9 — 15 основного текста
20 Ты ждешь ли ясного рассвета, Чтоб он, сияя красотой, Предстал как юноша влюбленный, Как царь в короне золотой, В порфиру света облеченный.
25–30 Как ст. 17–22 основного текста
И лоно пышное зажег Могучим зноем поцелуя; И беззаветно предалась Ты ласкам друга молодого, В лобзаньях пламенных слилась С лучами утра золотого, Чтоб в них исчезнуть ты могла, Чтоб в страстной неге изнывая, О, ночь полуденного края, 40 Ты в блеске солнца умерла…
Зачем же, полон мрачной думы, Стою, поникнув головой, Питомец Севера угрюмый, Так безучастно пред тобой?.. Иных ночей краса иная, Безлунных северных ночей Картина вечно дорогая Возникла в памяти моей.
Не юга пламенные ласки, 50 Не роскошь неги молодой, Не ослепительные краски Здесь дышат прелестью живой. В ней все так просто и стыдливо, Так непорочно и светло, Как девы скромно-боязливой Невинно-гордое чело. Живые грезы вереницей Порой рождалися во мне, О ночь над северной столицей, 60 В твоей глубокой тишине Я разгадал душой печальной, Зачем, уныла и бледна, Ты красоты многострадальной И думой скорбною полна. Над царством вьюг и непогоды Лесов дремучих и болот Свершая тихий свой полет, В чертах болезненной природы, Как отпечаток долгих мук, 70 Как ожиданье близкой казни, — Следы унынья и боязни Повсюду видишь ты вокруг. Огромный город пред тобою Лежит, закутавшись в туман;
Над тихоструйною Невою Уснул гранитный великан. Ты видишь там нужду и горе, Болезни, голод и порок, Страстей клокочущее море 80 И слез неведомых поток, И гибель жертв неисчислимых Под гнетом рабского труда, И ужас пыток нестерпимых, И бездны муки и стыда. О ночь! с тех пор, как увидала Ты столько горя на земле, Над ней ты тихо тосковала, Ее ты нежно обнимала С глубокой грустью на челе. 90 С тех пор являлась ты печальной, С тех пор задумчиво бледна, Ты красоты многострадальной И кроткой жалости полна. Не видел я, как в ночи юга, В тебе вакханки молодой; Ты, незабвенная подруга, Была мне любящей сестрой. В твоем серебряном просторе Я жадным взором утопал, 100 Родную скорбь, родное горе В тебе я радостно встречал. В чужом краю не забываю Унылой прелести твоей, Тебе хвалебный гимн слагаю В тиши полуденных ночей. Неси же, песнь, быстрее птицы Привет далеким берегам, Твердыням северной столицы И милым северным ночам!
Вариант стих. «…Потух мой гнев, безумный, детский гнев…»
Пойми же, наконец, пойми: я не хочу, О женщина, признать твоей жестокой власти. Возненавидеть гнет безумной, дикой страсти И презирать тебя я сердце научу. Нет, я не дам тебе смеяться надо мною, Как воду, пить струи моих горячих слез И с резвым хохотом небрежною рукою Ощипывать цветы моих заветных грез. Ты слышишь ли? Топтать тебе я не позволю 10 Все, что есть лучшего и честного во мне: Я сброшу цепь твою, и вырвусь я на волю, И выкупаю грудь в божественном огне; Туда, где больше нет твоей палящей бури, Где правда и добро в победный гимн слились, — Туда, по ступеням сияющей лазури, Я подымусь в эфир на солнечную высь… Чего, скажи, чего ты от меня хотела? В тебе мне гадко все: улыбка, жемчуг зуб И жгучий аромат изнеженного тела, 20 И знойный мрак волос, и пурпур влажных губ. О, я сорву с тебя презренную личину! За миллионы жертв, за муки, смерть и зло Я в это наглое, прекрасное чело Проклятье бешеное кину!..25–26 Как ст. 1–2 основного текста
Что ж делать мне? Увы! восторженный напев
28–29 Как ст. 4–5 основного текста
Тебе, о женщина, одна любовь звучала,
31–44 Как ст. 7 — 20 основного текста
Позволь мне только лечь у ног твоих, в пыли, Чтоб гордый взгляд ловить, надеясь и ревнуя. В тебя я верую, тебя боготворю я, Молюсь тебе одной, владычица земли. Измучь меня тоской, обидой и позором, — 50 Я не дерзну роптать, по лишь упиться дай Твоим загадочным, твоим глубоким взором И ядом ласк твоих, где — жизнь, и смерть, и рай. Я слышать не хочу про все твои пороки: Ты сделаешь мне знак — и ниц я упаду. Кто б ни был ты, о сфинкс, холодный и жестокий, Богиня-женщина, люблю тебя и жду! Хвала тебе, хвала, — за сладкое мученье, За радость и печаль, за подвиги и зло… Неумолимое прекрасное чело, 60 За всё — прими благословенье!
ЕЛКА (Легенда)[2]
между ст. 8 и 9 Там костер под сводом мрачным Светит тусклым огоньком, Всю пещеру озаряя Бледным трепетным лучом. Там стоит седой Иосиф, Странник с посохом в руках; Радость тихая сияет В добрых старческих очах. Там над яслями склонилась, Чтоб Младенца приласкать, Дева юная Мария, Нежно любящая Мать. Краше ангелов небесных В этот дивный миг Она, Словно райская лилея, Чистоты святой полна. И счастливыми очами Смотрит тихо на Него, На Спасителя, на Бога, На малютку Своего. И прекрасный, безмятежный, На соломе Он лежит, Пеленою белоснежной Весь заботливо обвит.между ст. 12 и 13 Крест, Голгофа и страданье Впереди грозят Ему, Но спокойным, ясным оком Смотрит Он в ночную тьму. В этот мир многострадальный Полный крови, мук и слез, Он надежды благодатной Весть желанную принес. Лучезарная улыбка Засияла на устах, И божественное пламя Мощно вспыхнуло в очах.
между ст. 24 и 25 Засиял чертог вселенной, Как жених на брачный пир, Разубрался, торжествуя, Ликованья полный мир.
ТАНКРЕД И КЛОРИНДА[3]
ст. 1 Как в основном текстест. 2 и 3 Переставлены местами
ст. 4–5 Как в основном тексте
ст. 6 Толпы редеют мусульман,
ст. 7 — 12 Как в основном тексте
Кто не бежал в невольном страхе, Кто бьется мужествен и тверд, 15 Тот должен лечь пред ним во прахе Холодным трупом распростерт. За
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »