пальцем, – почему ты так говоришь?

– Ты же хотела получить титул, не так ли?

– Прекрати это, а то я не в состоянии думать!

Он высвободил палец и положил его у самого входа в ее интимное местечко. Она чуть передвинулась, а потом вздохнула:

– Зачем мне титул?

– Все женщины хотят иметь титул. – Она фыркнула:

– Я уже сказала тебе: эта женщина – нет. – Он почти ей поверил.

– Но зачем тогда ты приглашала всех этих титулованных мужчин в сад?

– А они все были титулованные? – Рука Мэг начала перемещаться в очень интересном направлении. – Я не обратила внимания. – Она поцеловала его в грудь. – Раз я не могла выйти замуж за тебя, мне было все равно, за кого выходить.

Он поймал ее пальцы прежде, чем они успели достигнуть места своего назначения.

– Но почему вдруг Беннингтон? Он же олух!

– Согласна. Но у него довольно обширная коллекция растений.

– Не такая обширная, как у меня. – Она ухмыльнулась:

– Знаю.

Он сел и изумленно воззрился на нее:

– Ты вышла за меня ради моих растений?

Она с трудом сдержала смех, но Джон счел себя оскорбленным! Неужели он не понимает шуток? Воспользовавшись тем, что он выпустил ее руку, Мэг провела ее ниже вдоль его тела.

– Просто я не знала, что это не единственное, что у тебя растет.

Предмет, о котором она заговорила, рос весьма недурно. Она снова его погладила, и он еще сильнее налился и напрягся. У Джона дрогнул голос.

– Ты негодница самого худшего пошиба, мадам. Мне придется обучать тебя правилам пристойного поведения. – Он шумно вздохнул, когда она начала вместо руки использовать губы. – Но как-нибудь в другой раз. Немного… а! Немного… да! Немного непристойного… о Боже!.. поведения… Не останавливайся! – Он сорвался на крик.

Джон опрокинул ее на спину и вошел в нее настолько глубоко, что ей показалось, будто он прикоснулся к ее чреву. Через секунду оба взлетели на вершину блаженства.

Теперь Мэг было все равно, владеет он сотнями акров экзотических растений или всего одним чахлым фикусом: любовь, которую он посеял в ее сердце, расцвела пышным цветом. Она обняла Паркса и прошептала ему на ухо:

– Знаешь, Джон, наконец-то мы с тобой одинаково мыслим!