бесконечные ряды окон, похожие на фасеточные глаза гигантских насекомых. Значит, Стэси был вооружен! Вероятней всего, он служит в Полиции бремени!

Конрад на четвереньках побежал к балкону, протиснулся сквозь турникет и направился к полуоткрытому окну. Потом он влез в окно и затерялся в здании.

Наконец он обосновался в угловом кабинете на шестом этаже, кафетерий был внизу, справа, пожарная лестница — как раз напротив.

До самого вечера Стэси разъезжал по соседним улицам, иногда катил по инерции, выключив мотор, иногда летел во весь опор. Дважды он выстрелил, кричал, остановив автомобиль, но слова его терялись в эхо, катившемся по улицам.

Наконец, он, по-видимому, убрался восвояси, и Конрад сосредоточил внимание на часах, висевших в центре портика. На них уже было без пятнадцати семь — почти столько же, сколько на часах Конрада. Он перевел свои часы, считая, что большие часы более верны, и стал ждать того, кто их заводит. Остальные тридцать-сорок циферблатов, которые были видны с шестого этажа, по-прежнему показывали одну минуту первого.

На пять минут он покинул свой пост и попил из лужи в кафетерии. Подавляя ощущение голода, вскоре после полуночи он лег спать в углу за письменным столом.

На следующее утро его разбудил яркий солнечный свет, заливавший кабинет. Встав, Конрад отряхнул одежду, обернулся и увидел невысокого седовласого человека в заплатанном грубошерстном костюме, внимательно разглядывавшего его зоркими глазами. На полусогнутой руке его лежало большое черное ружье с угрожающе взведенными курками.

Человек ждал, когда Конрад придет в себя.

— Что вы здесь делаете? — раздраженно спросил он. Конрад заметил, что его карманы оттопыривались угловатыми предметами.

— Я… э… — Конрад не знал, что сказать. Что-то в пожилом человеке говорило за то, что именно он заводит часы, Конрад решил, что ничего не потеряет, сказав правду, и проговорил: — Я увидел идущие часы. Там внизу, слева. Я хотел помочь завести все часы.

Старик пристально наблюдал за ним. У него было настороженное птичье лицо, двойной подбородок придавал ему сходство с петушком.

— Как же вы предполагаете это сделать? — спросил он.

Сбитый с толку этим вопросом, Конрад неуверенно сказал:

— Найду где-нибудь ключ.

Старик нахмурился.

— Один ключ? Пользы от этого будет немного.

Настороженность его, по-видимому, проходила. Он похлопал себя по карманам, в которых что-то глухо звякнуло.

Несколько минут оба молчали. Потом Конрад словно по наитию засучил рукава.

— У меня есть часы, — сказал он. — Сейчас без четверти восемь.

— Дайте посмотреть, — старик шагнул вперед, схватил руку Конрада и впился взглядом в желтый циферблат. Потом, отступив, он опустил ружье и, казалось, подвел итог своим впечатлениям. — Хорошо. Посмотрим. Вы, наверно, хотите позавтракать.

Они спустились вниз и быстро пошли по улице.

— Иногда сюда приходят люди, — сказал старик. — Любопытствующие и полиция. Я видел, как вы вчера убежали. Вам повезло, что вас не убили.

Они сворачивали то влево, то вправо, пересекали пустые улицы, старик быстро шмыгал между лестницами и колоннами. На ходу он придерживал руками карманы, чтобы они не звенели. Заглянув в один из карманов, Конрад увидел, что он полон ключей, больших и ржавых, самых разных по устройству.

— Наверно, это часы вашего отца, — заметил старик.

— Дедушки, — поправил Конрад. Он вспомнил лекцию Стэси и добавил: — он был убит на площади.

Старик сочувственно нахмурился и коснулся руки Конрада.

Они остановились под зданием бывшего банка, сейчас ничем не отличающегося от прочих зданий. Старик внимательно посмотрел по сторонам, а потом повел Конрада вверх по застывшему эскалатору.

Он жил на третьем этаже, за лабиринтом решеток и стальных дверей. В центре его большой мастерской стояла печка и висел гамак. Примерно на сорока столах того, что когда-то было машинописным бюро, была разложена огромная коллекция часов, которые все одновременно ремонтировались. Вокруг стояли высокие шкафы, набитые тысячами запасных частей, разложенных по аккуратно пронумерованным ящичкам. Регуляторы хода, храповики, зубчатые колесики трудно было узнать из-за покрывавшего их слоя ржавчины.

Старик подвел Конрада к висевшей на стене схеме и показал на итог, выписанный под колонкой дат.

— Посмотрите на это. Теперь уже ходят 278 часов. На то, чтобы заводить их, у меня уходит половина времени.

Он приготовил Конраду завтрак и рассказал о себе. Звали его Маршалл. Когда-то он работал программистом в Контроле Центрального Времени, пережил восстание и преследования. Полиции Времени, и десять лет назад вернулся в город. В начале каждого месяца он уходит в один из окраинных городов, получает пенсию и покупает припасы. Остальное время он заводит все растущее число функционирующих часов и ищет такие, которые можно было бы снять и починить.

— Пребывание все эти годы под дождем не пошло им на пользу, — пояснил он. — И я ничего не могу поделать с электрическими часами.

Конрад бродил между столами, весело ощупывая разбросанные часы, которые были похожи на нервные клетки какого-нибудь невообразимо громадного робота. Он был взволнован и вместе с тем удивительно спокоен, он казался себе человеком, который поставил на карту жизнь и теперь ждет решения судьбы.

— А как вы удостоверяетесь, что все они показывают одно и то же время? — спросил он Маршалла, сам удивляясь тому, что этот вопрос кажется ему важным.

Маршалл раздраженно пожал плечами.

— Никак, но разве в этом дело? Такой вещи, как абсолютно точные часы, не существует. Самые точные часы — это те, которые стоят. Они показывают абсолютно точное время дважды в сутки, хотя вы не знаете, когда.

Конрад подошел к окну и показал на большие часы, видневшиеся в просвете между зданиями.

— Если бы мы только могли пустить те, а от них уже все остальные.

— Это невозможно. Весь механизм взорван динамитом. Не тронуты только колокола. Да и электропроводка давным-давно уже пришла в негодность. Нужна целая армия специалистов, чтобы пустить их в ход.

Конрад кивнул и посмотрел на схему. Он заметил, что Маршалл, кажется, запутался в годах — ставя даты пуска часов, он ошибался на семь с половиной лет. Нехотя поразмыслив над ироничным смыслом этой ошибки, он решил ничего не говорить Маршаллу.

Три месяца Конрад жил со стариком, сопровождая его в пеших походах по кругу, нося лестницу и полный ранец ключей, которыми Маршалл заводил часы, помогая ему снимать те из них, которые еще можно было починить, и оттаскивая их в мастерскую. Весь день, а иногда и половину ночи они