- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (15) »
продырявил ему голову. И тут произошло чудо.
Анализировать было некогда. Нужно было смываться. Я умчался на своем мотоцикле, и ощущение скорости в десять раз усиливало пережитое наслаждение. Дома я взлетел по лестнице, бросился на кровать. И кончил. Это было здорово. Но послабее, чем в ту минуту, когда я мочил своего клиента. Как же это произошло? Помню, что сердце бешено колотилось и кровь прилила, куда следует. Меня охватило волшебное чувство новизны: да, такого я еще никогда не испытывал. Я столько месяцев жаждал этого – чего-то совершенно нового, неизвестного и невыразимого, – потому и содрогался от мощнейшего оргазма. Убивать – что может быть новее? Это ни на что не похоже. Сладкая дрожь зарождается в каких-то неведомых глубинах организма. Нечто экзотическое и безудержное. Лучший способ почувствовать свою власть. Безграничную власть над человеком, о котором ничего не знаешь. Уважающему себя тирану незнакомо чувство вины. И одновременно – изысканный страх, усиливающий наслаждение. Last but not least:[2] успешно выполненное задание щедро вознаграждается. С ума сойти, за это еще и платят.
Бильярдиста звали Юрий. – Ты хорошо поработал, – сказал он, протягивая мне конверт. – Пересчитай. – Я тебе доверяю, – ответил я, изображая благородство. – Зря. Я проверил – все было правильно. Он просто дразнил меня. – Когда я получу новое задание? – Тебе понравилось? – Да. – Не слишком увлекайся. Сохраняй хладнокровие. Иначе снизится качество. Готов сегодня вечером? Он показал мне фотографии журналиста – чересчур болтливого проныры. – Он тоже мешает шефу? – А зачем, по-твоему, мы их убираем? – Чтобы избавить человечество от паразитов. – Можешь так думать, если тебе от этого легче. Я вовсе не хотел, чтобы мне было легче. Но от подобных мыслей мое блаженство только возрастало. Ночи я ждал не без тревоги. Подлинная девственность – только чувственная. Стрелять в человека – это ощущение я уже познал. Испытаю ли я вновь оргазм? Хотелось бы верить. Двух секунд слишком мало, чтобы исчерпать всю новизну события. Говорят, что в сексе первый раз – не всегда лучший. И у меня было так же. Но первое убийство опьянило меня до такой степени, что трудно вообразить что-то более сногсшибательное.
Два выстрела в голову – таково было правило. В голову, потому что важно разрушить центральную нервную систему. Первая же пуля, как правило, убивает. Вторая – контрольная. Чтобы ни один не ушел живым. Вдобавок при этом уродуешь лицо. И тем самым затрудняешь работу следователям. Я благословлял правило контрольной пули, так как испытывал двойное блаженство. Второй выстрел, как я заметил, даже приятнее: первый все-таки требует напряжения. И с каждым убийством наслаждение только возрастало: журналист доставил мне больше удовольствия, чем пищевик. А последовавший за ними министр – еще больше. – Реклама опять же, – заметил Юрий. – Когда знаешь, что о тебе будут писать все газеты, это очень возбуждает. Я гордо возмутился: – Плевать мне на славу! Главное для меня – человек. – Что ж, поживем – увидим. – Если не веришь, испытай меня. – Клиентов выбираю не я. – Но ты выбираешь киллеров. К сожалению, мне не позволяли общаться с коллегами, и я никого не видел, кроме Юрия, который исполнял обязанности посредника. При таком порядке трудно болеть за общее дело. И я старался почаще встречаться с русским. – Тебе что, поговорить не с кем? – ворчал он. – Наши клиенты не очень-то разговорчивы, сам знаешь. – У тебя совсем нет друзей? Нет, на работе я ни с кем не заводил дружбы. И после того, как меня уволили, ни с кем больше не виделся. Свободное время я привык тратить на секс. Но когда я охладел к сексу, тратить его стало не на что. Юрий это, видно, почувствовал. И спросил меня: – А если будет не клиент, а клиентка, не сдрейфишь? – Мне все равно, после кого причащаться. – Что ты несешь? Ты что, верующий? – Да нет. Просто согласен и на клиенток. – Хорошо. А то у нас многие отказываются. – Надо же, какое женоненавистничество! – Могу тебя успокоить. Клиентки редко бывают красивыми. А если наш шеф хочет ликвидировать неверную любовницу, он предпочитает это делать сам. – Он человек чести? – Думаю, ему просто нравится убивать красивых баб. А уродин он сплавляет нам. Моей первой клиенткой стала директриса культурного центра. Я позволил себе выразить недоумение. – Центр такой же культурный, как ты и я, – разъяснил Юрий. – Это прикрытие. Я так никогда и не узнал, что пряталось под тем прикрытием. Директриса оказалась толстой усатой теткой. Переваливалась, как утка, на слишком тонких для ее грузного тела ногах. Я выполнил задание без всяких проблем. – Мужчина, женщина – мне все равно, – сказал я Юрию. – Посмотрим, что будет, если придется убить красотку. – Убивать красавца мне тоже было бы неприятно. Я признаю только один пол – красоту. – Что это еще за хренотень? – Это мое философское кредо. Ведь пол – это то, что разделяет. А красивые люди резко отличаются от остальной невыразительной человеческой массы. – Пересчитай, – сказал Юрий, протягивая мне конверт.
Песни «Радиохед» замечательно подходили к моей новой жизни. Эту музыку и мою работу объединяло полное отсутствие ностальгического настроения. Своих клиентов я отправлял на тот свет, не предаваясь возвышенным размышлениям об их прошлом: меня совершенно не интересовали их юные годы. На героя «Заводного апельсина» мощное воздействие оказывал Бетховен. Музыка «Радиохед» не пробуждала во мне сильных чувств, а напротив, помогала жить сегодняшним днем и отметать ядовитую сентиментальность воспоминаний. Это вовсе не значит, что я был холоден как лед. Ничего подобного! Никогда еще во мне не бушевало столько эмоций, как в момент убийства. Но – никакой меланхолии. Каждый убивает в соответствии со своей любимой музыкой: в «Заводном апельсине» убийцу приводит в экстаз Девятая симфония с ее почти гнетущим ликованием, а я убивал с гипнотической эффективностью «Радиохед».
Юрий зарабатывал больше, чем я. Хотя клиентов на его счету было меньше. – Зато на мне больше ответственности. Я общаюсь с нашим шефом, и у меня хранятся координаты всех, кто на нас работает. – Значит, если тебя арестуют, ты нас всех заложишь. – Нет, у меня в коренном зубе капсула с цианистым калием. – А кто нам гарантирует, что ты ее проглотишь? – Если я этого не сделаю, то шеф лично меня замочит. А его методы меня не привлекают. – Если он так любит убивать,
Анализировать было некогда. Нужно было смываться. Я умчался на своем мотоцикле, и ощущение скорости в десять раз усиливало пережитое наслаждение. Дома я взлетел по лестнице, бросился на кровать. И кончил. Это было здорово. Но послабее, чем в ту минуту, когда я мочил своего клиента. Как же это произошло? Помню, что сердце бешено колотилось и кровь прилила, куда следует. Меня охватило волшебное чувство новизны: да, такого я еще никогда не испытывал. Я столько месяцев жаждал этого – чего-то совершенно нового, неизвестного и невыразимого, – потому и содрогался от мощнейшего оргазма. Убивать – что может быть новее? Это ни на что не похоже. Сладкая дрожь зарождается в каких-то неведомых глубинах организма. Нечто экзотическое и безудержное. Лучший способ почувствовать свою власть. Безграничную власть над человеком, о котором ничего не знаешь. Уважающему себя тирану незнакомо чувство вины. И одновременно – изысканный страх, усиливающий наслаждение. Last but not least:[2] успешно выполненное задание щедро вознаграждается. С ума сойти, за это еще и платят.
Бильярдиста звали Юрий. – Ты хорошо поработал, – сказал он, протягивая мне конверт. – Пересчитай. – Я тебе доверяю, – ответил я, изображая благородство. – Зря. Я проверил – все было правильно. Он просто дразнил меня. – Когда я получу новое задание? – Тебе понравилось? – Да. – Не слишком увлекайся. Сохраняй хладнокровие. Иначе снизится качество. Готов сегодня вечером? Он показал мне фотографии журналиста – чересчур болтливого проныры. – Он тоже мешает шефу? – А зачем, по-твоему, мы их убираем? – Чтобы избавить человечество от паразитов. – Можешь так думать, если тебе от этого легче. Я вовсе не хотел, чтобы мне было легче. Но от подобных мыслей мое блаженство только возрастало. Ночи я ждал не без тревоги. Подлинная девственность – только чувственная. Стрелять в человека – это ощущение я уже познал. Испытаю ли я вновь оргазм? Хотелось бы верить. Двух секунд слишком мало, чтобы исчерпать всю новизну события. Говорят, что в сексе первый раз – не всегда лучший. И у меня было так же. Но первое убийство опьянило меня до такой степени, что трудно вообразить что-то более сногсшибательное.
Два выстрела в голову – таково было правило. В голову, потому что важно разрушить центральную нервную систему. Первая же пуля, как правило, убивает. Вторая – контрольная. Чтобы ни один не ушел живым. Вдобавок при этом уродуешь лицо. И тем самым затрудняешь работу следователям. Я благословлял правило контрольной пули, так как испытывал двойное блаженство. Второй выстрел, как я заметил, даже приятнее: первый все-таки требует напряжения. И с каждым убийством наслаждение только возрастало: журналист доставил мне больше удовольствия, чем пищевик. А последовавший за ними министр – еще больше. – Реклама опять же, – заметил Юрий. – Когда знаешь, что о тебе будут писать все газеты, это очень возбуждает. Я гордо возмутился: – Плевать мне на славу! Главное для меня – человек. – Что ж, поживем – увидим. – Если не веришь, испытай меня. – Клиентов выбираю не я. – Но ты выбираешь киллеров. К сожалению, мне не позволяли общаться с коллегами, и я никого не видел, кроме Юрия, который исполнял обязанности посредника. При таком порядке трудно болеть за общее дело. И я старался почаще встречаться с русским. – Тебе что, поговорить не с кем? – ворчал он. – Наши клиенты не очень-то разговорчивы, сам знаешь. – У тебя совсем нет друзей? Нет, на работе я ни с кем не заводил дружбы. И после того, как меня уволили, ни с кем больше не виделся. Свободное время я привык тратить на секс. Но когда я охладел к сексу, тратить его стало не на что. Юрий это, видно, почувствовал. И спросил меня: – А если будет не клиент, а клиентка, не сдрейфишь? – Мне все равно, после кого причащаться. – Что ты несешь? Ты что, верующий? – Да нет. Просто согласен и на клиенток. – Хорошо. А то у нас многие отказываются. – Надо же, какое женоненавистничество! – Могу тебя успокоить. Клиентки редко бывают красивыми. А если наш шеф хочет ликвидировать неверную любовницу, он предпочитает это делать сам. – Он человек чести? – Думаю, ему просто нравится убивать красивых баб. А уродин он сплавляет нам. Моей первой клиенткой стала директриса культурного центра. Я позволил себе выразить недоумение. – Центр такой же культурный, как ты и я, – разъяснил Юрий. – Это прикрытие. Я так никогда и не узнал, что пряталось под тем прикрытием. Директриса оказалась толстой усатой теткой. Переваливалась, как утка, на слишком тонких для ее грузного тела ногах. Я выполнил задание без всяких проблем. – Мужчина, женщина – мне все равно, – сказал я Юрию. – Посмотрим, что будет, если придется убить красотку. – Убивать красавца мне тоже было бы неприятно. Я признаю только один пол – красоту. – Что это еще за хренотень? – Это мое философское кредо. Ведь пол – это то, что разделяет. А красивые люди резко отличаются от остальной невыразительной человеческой массы. – Пересчитай, – сказал Юрий, протягивая мне конверт.
Песни «Радиохед» замечательно подходили к моей новой жизни. Эту музыку и мою работу объединяло полное отсутствие ностальгического настроения. Своих клиентов я отправлял на тот свет, не предаваясь возвышенным размышлениям об их прошлом: меня совершенно не интересовали их юные годы. На героя «Заводного апельсина» мощное воздействие оказывал Бетховен. Музыка «Радиохед» не пробуждала во мне сильных чувств, а напротив, помогала жить сегодняшним днем и отметать ядовитую сентиментальность воспоминаний. Это вовсе не значит, что я был холоден как лед. Ничего подобного! Никогда еще во мне не бушевало столько эмоций, как в момент убийства. Но – никакой меланхолии. Каждый убивает в соответствии со своей любимой музыкой: в «Заводном апельсине» убийцу приводит в экстаз Девятая симфония с ее почти гнетущим ликованием, а я убивал с гипнотической эффективностью «Радиохед».
Юрий зарабатывал больше, чем я. Хотя клиентов на его счету было меньше. – Зато на мне больше ответственности. Я общаюсь с нашим шефом, и у меня хранятся координаты всех, кто на нас работает. – Значит, если тебя арестуют, ты нас всех заложишь. – Нет, у меня в коренном зубе капсула с цианистым калием. – А кто нам гарантирует, что ты ее проглотишь? – Если я этого не сделаю, то шеф лично меня замочит. А его методы меня не привлекают. – Если он так любит убивать,
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (15) »