- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (23) »
дополнительной тяжестью, разумеется, сломались. Семен полетел в воду.
– Первый пошел, – резюмировал Рогов.
– Посадка жестковата, – причмокнул Стрельцов. – К луноходу греби! Первый еврейский космонавт…
Барахтаясь и отплевываясь, Семен доплыл до затонувшего трактора и забрался на кабину. Зеленая болотистая тина свисала с волос и одежды, делая талантливого эксперта похожим на ловца пиявок Дуремара из сказки про Буратино.
Стрельцов представил себя на месте Семена, и его аж передернуло. Пришлось представлять дальше: как достаешь из сумки бутылку, свинчиваешь пробку, делаешь глоток… Ну, в виде компенсации. Промок же организм. И настроение сразу улучшается.
Но бутылки в сумке Семена нет.
Рогов почесал в затылке и вновь стал изучать план.
В это время за околицей деревни Марс, на самой опушке леса, разгорались нешуточные страсти. Человек пятнадцать-двадцать сельчан (женщины частично трезвые, мужчины – как всегда) вели переговоры с гостями. Местные пришли пешком, благо идти недалеко, а гости приехали на черном джипе, похожем на хищного большого жука, и на громадном лесовозе. Обратно лесовоз рассчитывал уйти заполненным деревьями, вырубленными марсианскими мужиками в рамках коммерческой программы по незаконному уничтожению лесных богатств. Но мужики ничего не вырубили. В чем и состояла суть конфликта. Предводитель гостей, Виталий Дорофеев, двухметроворостый бизнесмен, был, несмотря на жару, в костюме, белой рубашке и при галстуке. Трое его подручных: Рома, Гарик и Эльхан – несмотря на то, что первый был русским, второй украинцем с польскими корнями, а третий азербайджанцем – мало отличались друг от друга. Примерно одинакового роста, в одинаковых черных куртках, с одинаково короткими стрижками и колючими взглядами. Прямо напротив Дорофеева стоял, упрямо набычившись и слегка покачиваясь, Петро, держа наперевес огромный топор. Топор перевешивал пьяного Петро, но все равно картина была впечатляющая. За спинами деревенских маячили болельщики: давешний ковбой на лошади и длинноволосый трезвый молодой человек со складным мольбертом через плечо. – Ну, и кто мне теперь убытки покроет? – грозно гудел Дорофеев. – Вы? У меня ж с финнами договор. – Финики еще неустойку нам выкатят, – подсказал Гарик. Дорофеев раздраженно отмахнулся. – Пущай сами приезжают и пилят, – пьяно прогундосил Захар, – а мы в лес ни ногой! Сельчане одобрительно загудели. Худой высоченный Игнат, комично контрастировавший с Дорофеевым (ростом такой же, а поперек – в три раза тоньше), известный тем, что открывал рот очень редко, но изрекал всегда какую-либо неожиданную мысль, пробасил: – Финику все равно где жить, пусть он и рубит. А русский человек дома жить должен. Толпа и его поддержала равномерным пчелиным гудением. – С голодухи подохнете! – зло пообещал Дорофеев. – Лучше самим сдохнуть, чем к ентим!!! – вскрикнул Захар. – Хотите, чтоб всех наших мужиков перетаскали?! – вступила жена Петро Татьяна. – Этим-то что! – вступила ее соседка Анна, женщина еще нестарая, незамужняя и потому тоже в мужиках кровно заинтересованная. – Да кому они нужны, ваши мужики?! – Эльхан не выдержал и дополнил свою реплику длинным азербайджанским ругательством, которое, будь оно переведено на русский, оказалось бы оскорблением легендарных героев данного населенного пункта, хотя именно в деревне Марс памяти ни о каких легендарных героях не хранилось. – Нам нужны! – решительно отрубила Татьяна, на секунду потеряв контроль над своим непутевым мужем. Петро, воспользовавшись этим, решительно взмахнул топором. Лезвие просвистело буквально в сантиметре ото лба Дорофеева. Бизнесмен побледнел, но с места не сдвинулся. Он знал, что, если отступить перед пьяным, тот, воодушевившись, вполне может перейти к еще более агрессивным действиям. Петро, однако, вовсе не собирался атаковать гостей. Топором он взмахнул не в боевом, а в трудовом порыве. – А чё, а может, рискнем? Чё нам, мужики? Наш лес: хотим – ходим, хотим – рубим! – Я те рискну! – Татьяна схватила мужа за запястье. – Дровосек железный!.. – Вы что, в эти сказки верите? – Дорофеев попытался продолжить мирные переговоры. – Однако парень-то пропал… – подал голос с крапчатой кобылы ковбой и хозяин салуна Данила. Для человека в таком легкомысленном наряде реплика прозвучала на удивление рассудительно. – Напился и провалился. В болото! – ухмыльнулся Рома. – Не ржи! – оборвала его Татьяна. – Здесь многие их видали! Толпа вновь загудела. – А кой-кто и раньше видал! – воскликнула деловитая Марфа, облаченная в видавший виды цветастый сарафан. – Вот дед Тарелка их видал! Скажи, дед!.. Все расступились, давая сухонькому деду Тарелке пройти в центр форума. Дед крякнул и вышел. В руках он держал бутыль самогона. Дед обвел собравшихся косым взглядом. – Чего молчишь?! Говори!.. – раздалось из толпы. Дед Тарелка неспешно поднес бутыль к губам, сделал изрядный глоток. Эльхан снова ругнулся по-своему. На сей раз он выражал свое неудовольствие христианскими религиями, не возбраняющими своей пастве злоупотреблять продуктами переработки спиртосодержащих культур. Пожив десять лет в тесном контакте с представителями этих религий, Эльхан и сам научился пренебрегать безалкогольной моралью Аллаха. За что и был наказан: пропитанная сивушными маслами печень барахлила, как мотор старого «Запорожца». Дед Тарелка сухо откашлялся и начал: – Было это еще при «сухом законе»… Был тогда такой секретарь Горбачев, сам с отметиной на лысине, будто из Космоса прилетел. Ему из-за этой отметины пить было нельзя, и вообще много есть было нельзя, только пиццу можно, вот он и ввел сухой закон, и продукты многие отменил…
В обход «нормальным героям» пришлось шкандыбать не меньше часа. Оперативники изрядно устали. Рогов и Стрельцов шли молча, погруженные в не самые радужные мысли. Семен, переодевшийся-переобувшийся в пляжный костюм, по-прежнему пребывал в веселом настроении, продолжая напевать разные песенки, и даже успевал умиляться белочкам на деревьях. Наконец впереди показались покосившиеся избы. – Почти пришли, – несколько виноватым голосом произнес Василий. – Километров семь отмахали, – устало прикинул Гриша. – Во, смотрите! Чего это у них? Выборы? С дороги было хорошо видно пеструю толпу на опушке. – Толковище. И этот там… Чингачгук, – заметил Рогов. – Урожай делят, – предположил Семен, критически оглядывая заросшее сорняками поле. – Или инопланетянина поймали, – хохотнул Стрельцов. Он и не мог
В это время за околицей деревни Марс, на самой опушке леса, разгорались нешуточные страсти. Человек пятнадцать-двадцать сельчан (женщины частично трезвые, мужчины – как всегда) вели переговоры с гостями. Местные пришли пешком, благо идти недалеко, а гости приехали на черном джипе, похожем на хищного большого жука, и на громадном лесовозе. Обратно лесовоз рассчитывал уйти заполненным деревьями, вырубленными марсианскими мужиками в рамках коммерческой программы по незаконному уничтожению лесных богатств. Но мужики ничего не вырубили. В чем и состояла суть конфликта. Предводитель гостей, Виталий Дорофеев, двухметроворостый бизнесмен, был, несмотря на жару, в костюме, белой рубашке и при галстуке. Трое его подручных: Рома, Гарик и Эльхан – несмотря на то, что первый был русским, второй украинцем с польскими корнями, а третий азербайджанцем – мало отличались друг от друга. Примерно одинакового роста, в одинаковых черных куртках, с одинаково короткими стрижками и колючими взглядами. Прямо напротив Дорофеева стоял, упрямо набычившись и слегка покачиваясь, Петро, держа наперевес огромный топор. Топор перевешивал пьяного Петро, но все равно картина была впечатляющая. За спинами деревенских маячили болельщики: давешний ковбой на лошади и длинноволосый трезвый молодой человек со складным мольбертом через плечо. – Ну, и кто мне теперь убытки покроет? – грозно гудел Дорофеев. – Вы? У меня ж с финнами договор. – Финики еще неустойку нам выкатят, – подсказал Гарик. Дорофеев раздраженно отмахнулся. – Пущай сами приезжают и пилят, – пьяно прогундосил Захар, – а мы в лес ни ногой! Сельчане одобрительно загудели. Худой высоченный Игнат, комично контрастировавший с Дорофеевым (ростом такой же, а поперек – в три раза тоньше), известный тем, что открывал рот очень редко, но изрекал всегда какую-либо неожиданную мысль, пробасил: – Финику все равно где жить, пусть он и рубит. А русский человек дома жить должен. Толпа и его поддержала равномерным пчелиным гудением. – С голодухи подохнете! – зло пообещал Дорофеев. – Лучше самим сдохнуть, чем к ентим!!! – вскрикнул Захар. – Хотите, чтоб всех наших мужиков перетаскали?! – вступила жена Петро Татьяна. – Этим-то что! – вступила ее соседка Анна, женщина еще нестарая, незамужняя и потому тоже в мужиках кровно заинтересованная. – Да кому они нужны, ваши мужики?! – Эльхан не выдержал и дополнил свою реплику длинным азербайджанским ругательством, которое, будь оно переведено на русский, оказалось бы оскорблением легендарных героев данного населенного пункта, хотя именно в деревне Марс памяти ни о каких легендарных героях не хранилось. – Нам нужны! – решительно отрубила Татьяна, на секунду потеряв контроль над своим непутевым мужем. Петро, воспользовавшись этим, решительно взмахнул топором. Лезвие просвистело буквально в сантиметре ото лба Дорофеева. Бизнесмен побледнел, но с места не сдвинулся. Он знал, что, если отступить перед пьяным, тот, воодушевившись, вполне может перейти к еще более агрессивным действиям. Петро, однако, вовсе не собирался атаковать гостей. Топором он взмахнул не в боевом, а в трудовом порыве. – А чё, а может, рискнем? Чё нам, мужики? Наш лес: хотим – ходим, хотим – рубим! – Я те рискну! – Татьяна схватила мужа за запястье. – Дровосек железный!.. – Вы что, в эти сказки верите? – Дорофеев попытался продолжить мирные переговоры. – Однако парень-то пропал… – подал голос с крапчатой кобылы ковбой и хозяин салуна Данила. Для человека в таком легкомысленном наряде реплика прозвучала на удивление рассудительно. – Напился и провалился. В болото! – ухмыльнулся Рома. – Не ржи! – оборвала его Татьяна. – Здесь многие их видали! Толпа вновь загудела. – А кой-кто и раньше видал! – воскликнула деловитая Марфа, облаченная в видавший виды цветастый сарафан. – Вот дед Тарелка их видал! Скажи, дед!.. Все расступились, давая сухонькому деду Тарелке пройти в центр форума. Дед крякнул и вышел. В руках он держал бутыль самогона. Дед обвел собравшихся косым взглядом. – Чего молчишь?! Говори!.. – раздалось из толпы. Дед Тарелка неспешно поднес бутыль к губам, сделал изрядный глоток. Эльхан снова ругнулся по-своему. На сей раз он выражал свое неудовольствие христианскими религиями, не возбраняющими своей пастве злоупотреблять продуктами переработки спиртосодержащих культур. Пожив десять лет в тесном контакте с представителями этих религий, Эльхан и сам научился пренебрегать безалкогольной моралью Аллаха. За что и был наказан: пропитанная сивушными маслами печень барахлила, как мотор старого «Запорожца». Дед Тарелка сухо откашлялся и начал: – Было это еще при «сухом законе»… Был тогда такой секретарь Горбачев, сам с отметиной на лысине, будто из Космоса прилетел. Ему из-за этой отметины пить было нельзя, и вообще много есть было нельзя, только пиццу можно, вот он и ввел сухой закон, и продукты многие отменил…
В обход «нормальным героям» пришлось шкандыбать не меньше часа. Оперативники изрядно устали. Рогов и Стрельцов шли молча, погруженные в не самые радужные мысли. Семен, переодевшийся-переобувшийся в пляжный костюм, по-прежнему пребывал в веселом настроении, продолжая напевать разные песенки, и даже успевал умиляться белочкам на деревьях. Наконец впереди показались покосившиеся избы. – Почти пришли, – несколько виноватым голосом произнес Василий. – Километров семь отмахали, – устало прикинул Гриша. – Во, смотрите! Чего это у них? Выборы? С дороги было хорошо видно пеструю толпу на опушке. – Толковище. И этот там… Чингачгук, – заметил Рогов. – Урожай делят, – предположил Семен, критически оглядывая заросшее сорняками поле. – Или инопланетянина поймали, – хохотнул Стрельцов. Он и не мог
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (23) »