- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Сергей Алексеевич Баруздин Как Снежок в Индию попал
НАХОДКА УЙРАПАКА
Это случилось весной на далёкой Чукотке. Уйрапак возвращался с охоты. Он был доволен своей добычей. Три дикие утки, канадский журавль и, главное, красавец гусь-белошей лежали в его сумке. — Игэ-ляньгэ-саньгэ… — напевал Уйрапак. То была вовсе не песня, а просто восточный счёт: один, два, три… Как залетели далёкие восточные слова на Чукотку, Уйрапак не знал. Их распевали все ребята в посёлке, и Уйрапак тоже напевал непонятные слова. Они были похожи на родные, эскимосские. Впереди Уйрапака бежал Школьник — чёрная, с длинной шерстью лайка. Это Уйрапак дал ей такое имя. Четыре года назад, когда отец принёс в ярангу маленького щенка, Уйрапак тоже был маленьким. Он тогда только начал учиться и знал всего лишь одно русское слово — школьник. И Уйрапак назвал щенка этим русским словом.
Теперь Школьник — взрослый пёс. И Уйрапак почти взрослый. Ему двенадцать лет, и за спиной у него висит ружьё. Был полярный день. Вдоль берега гнездились кулики. Чайки моевки кружились над самой водой. На прибрежных скалах парочками сидели полярные чистики. Птицы галдели, чувствуя приближение лета. Вот откуда-то вырвалась крачка — беспокойная серая птичка с чёрным, словно шапочка, пятном на голове. Она с пронзительным криком промчалась перед лицом Уйрапака. Видно, хотела напасть на него. Но Уйрапак не стал связываться с вредной крачкой. У него твёрдый характер и имя твёрдое. Не зря его назвали Уйрапак, что по-эскимосски значит «камень». До посёлка было недалеко. Уйрапак свернул в сторону от моря и спустился в ложбинку. Здесь ещё местами лежал снег. Приходилось обходить снежные островки. Иначе можно провалиться. Снег таял снизу. Под ним уже оживали низкие кустики полярного мака. Вдруг впереди раздался прерывистый лай Школьника. — Какко-мэй! — вскрикнул Уйрапак. Это означало, что он очень удивлён. Уйрапак скинул с плеча ружьё и побежал на лай собаки. Вот он выскочил к берегу залива, и тут даже его твёрдое сердце ёкнуло. На берегу, среди валунов, катался по земле взъерошенный, лохматый, ростом с небольшую собаку белый медвежонок. На вид ему было не больше трёх-четырёх месяцев. Он, как мог, отбивался от наседавшего на него Школьника. — Утэг-мун! Назад! — крикнул Уйрапак. На этот раз Школьник, привыкший и к эскимосской и к русской речи, не послушался хозяина. Со злобным лаем он продолжал скакать вокруг медвежонка. Медвежонок рычал и пятился в сторону залива. — Назад! Утэг-мун! — ещё раз закричал Уйрапак. Школьник нехотя отбежал от медвежонка и запрыгал у ног хозяина. Оставаться рядом с медвежонком было опасно. Вот-вот появится медведица, и тогда Уйрапаку несдобровать. Стрелять в белых медведей запрещено. Да и вряд ли убьёшь медведицу с первого выстрела.
Но медведица почему-то не появлялась. Уйрапак стоял под прикрытием скалы и придерживал Школьника. Ветер дул в другую сторону и не мог донести запах человека и собаки до медвежонка. А в это время медвежонок метался по берегу залива. Он завывал и беспокойно нюхал воздух. Прошло ещё несколько минут. Медведицы всё не было. Собака ещё сердилась, но уже не лаяла. Медвежонок немного успокоился и растянулся возле самой воды. Голова его, с маленькими, еле заметными в густой шерсти ушами, лежала на передних лапах. «Наверно, он плачет», — подумал Уйрапак. Ему стало жаль медвежонка. Хотелось подойти к нему, погладить, приласкать. Но Уйрапак продолжал выжидать. Вдали шумели птичьи базары. Лишь необычные крики розовых чаек выделялись из этого многоголосого гомона: «Куу-ик-куик, куу-ик-куик…» Медвежонок вновь зашевелился и приподнялся на передних лапах. Теперь он был совсем похож на щенка. Только ростом чуть побольше. Тут Уйрапак вышел из-за скалы. Медвежонок ощетинился, зарычал и стал пятиться от Уйрапака. Тогда Уйрапак скинул с себя меховую куртку, накрыл ею медвежонка и взял его на руки. Медвежонок приподнял морду и неожиданно лизнул Уйрапака в щёку. — Ну, вот и хорошо, — сказал Уйрапак. — Не надо сердиться. А то пропадёшь здесь один… Он направился к посёлку. Впереди Уйрапака бежал Школьник.
Медвежонок был на руках хозяина, и теперь собака не обращала на него никакого внимания. Он был так же безразличен Школьнику, как и утки, и журавль, и гусь, что лежали в сумке Уйрапака.
БЕСПОКОЙНЫЙ ЖИЛЕЦ
Медвежонок оказался беспокойным и капризным, как малый ребёнок. Все разговоры в яранге теперь только о нём: — Каниграк хочет! Каниграк не хочет! — Каниграк ест! Каниграк не ест! — Каниграк кричит! Каниграк молчит! Каниграк — эскимосское слово, и по-русски оно означает «Снежок».И правда, медвежонок, которого принёс Уйрапак, очень похож на снег. Он такой же белый, мягкий и пушистый. Потому и назвал его Уйрапак Снежком. Вчера, пока Уйрапак нёс медвежонка в посёлок, Снежок вёл себя тихо. Видно, пригрелся в тёплой куртке. Дома медвежонок начал капризничать и буянить. «Может быть, медвежонок заболел?» — подумал Уйрапак. Потрогали холодный, влажный нос медвежонка. — Нет. Он здоров. Наверно, есть хочет. Раздобыли оленье молоко, соску и бутылку. Снежок пофыркал-пофыркал, потом жадно вцепился в соску и начал пить. Но вот беда: не успел медвежонок опорожнить и половину бутылки, как до дыр изгрыз резиновую соску. Значит, одной соски Снежку мало! Уйрапак побежал в лавку. — Дядя Матлю, дайте мне, пожалуйста, десять сосок! — попросил он продавца. — Какко-мэй! — удивился старый Матлю. — Уж не появилось ли у тебя сразу десять братьев и сестёр? Через час Снежок разорвал ещё две соски, а третью чуть не проглотил вместе с остатками молока. К полудню отец Уйрапака не выдержал: — Так ты говоришь, что нашёл его на берегу залива? — Да, ата. А что? — Искать медведицу надо, — объяснил отец. — Не уйдёт она далеко. Ну, а
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »