— Начали!
Перед телевизионной камерой появился толстяк. Из его зева, мощного, как труба геликон, вырвался петушиный крик, который тут же сменился хохотом филина.
Корабль проходил над городом под рев стадиона: «Проснись, космонавт!» Диктор на стадионе объявил: «Пошел третий виток!»
Рев ворвался в кабину космического корабля. На его телевизионном экране кипела раковина стадиона.
Неподвижно было лицо спящего космонавта. В ныряющем полете мчался космический корабль, за ним гналась хищная птица. Сияло снежно-голубое оперение, поземкой искрил струйчатый хвост. Вспыхивали хрусталики в глубине ее хищных зрачков.
Вновь корабль был над безбрежным пшеничным полем. В середине поля сотни комбайнов, кружа, сталкиваясь, диффузируя, выстригали ленты, которые на глазах сливались в слова: «Космонавт, приземляйся!»
«Пошел четвертый виток!» — объявил репродуктор в зале космического центра.
Руководитель полета скомандовал:
— Отключить связь с материками и странами! Все службы ко мне с данными о полете!
Космический корабль шел над северными широтами.
Внизу в снегах охотник бросал в огонь плавник, кричал. Выбегали люди из домов. Свет фонарей сливался, как капельки ртути. Вездеход выбросил перья света. Вспыхивали, наливаясь светом в морозной мгле дома-сферы, дома-дирижабли, дома-параллелепипеды полярного города. Ударил в небо лучами ледокол. Тёк рекой свет по тундре. Вдруг подсвеченные небеса, где белой голубиной грудью мелькал космический корабль, полыхнули, как зажженные. Развернулись в небе оранжевые, зеленые, синие ленты сполохов. Осветилась тундра — в струнах газопроводов, с вездеходами, с вертолетами, висящими над буровыми, с кубами атомных электростанций на белых берегах, с павлиньими хвостами электросварок на конструкциях.
«Пошел пятый виток!» — объявил репродуктор в зале космического центра.
Зазвонил телефон, руководитель полета взял трубку, сердито сказал:
— Я просил не соединять меня!
— Из проходной говорят. Тут приехал из совхоза дедушка космонавта, хочет дать совет.
— Пожалуйста, пропустите! — ответил руководитель полетов.
В зале космического центра появился старичок в великоватом ему пиджаке, с кружочком медали. Шел, оглядывался на экраны с надписями: «Тяга двигателей», «Станция слежения».
Руководитель полетов пожал ему руку:
— Говорите!
— Можно этак изменить полет корабля, чтобы внучек пролетел над родным домом?
— Эту команду электронное устройство может выполнить. Но зачем?
— А вот скажи: куда тебя манит, как заболеешь?..
Шел космический корабль над степью. Было утро, тихо лежал степной поселок под навесом тополиной рощи. Дрогнули веки космонавта. Шарахнулась бело-голубая птица, взвилась, понеслась прочь от корабля, Вновь дрогнули его веки, он открыл глаза.
Стала машина на околице села. Вылез из нее космонавт, пошел улицей. Во дворах семьи вечеряли за чаем.
У ворот космонавта встретил дедушка. Они вошли во двор. Космонавт погладил собаку, встал в подсолнухах.
Пролетел козодой, поймал мошку своим широко разрезанным ртом. Волна рассеченного его крылами воздуха достигла лица космонавта, шевельнула прядь на лбу.
Комета была едва видна и напоминала проросшую луковицу.
Ветренее наших мест не сыскать — бегущие вдоль отрогов ветра здесь прорываются в степь. День-деньской в своей ураганной силе ветра треплют, рвут, полощут кроны. В вышине проносятся облака; кажется, еще усилие веселой стихии — и вырванные тополя с нарастающим свистом уйдут в небо, как мощные летательные аппараты.
ЛитВек: бестселлеры месяца
