— Я вас знаю, — сказала она неожиданно.

Он пожал плечами: возможно.

— Вы ведь телевизионщик — зачем же вы пришли в театр?

— Не знаю, — ответил он, — случайно: шел-шел и пришел.

— Случайно, — усмехнулась она. — А почему вы толчетесь здесь, среди этих людей, и не уходите? Тоже случайно?

— Нет, — рассмеялся он, — это уже не случайно. Мне хорошо с ними.

— Понимаю, — сдержанно произнесла она, — пришли, чтобы постичь загадочный, так сказать, театральный эффект присутствия, соучастия и сопереживания.

Нет, хотел он возразить, не для этого, но она опередила его:

— Только знайте, что зря: все равно никогда ваши телевизионные фантомы не обретут над живыми власть живых.

— Никогда, — быстро вставил он.

— Значит, вы понимаете это? Вы в самом деле понимаете это?

— Да, — кивнул он, — понимаю?

— И не говорите уже, что ваши телевизионные фантомы убьют театр?

Он рассмеялся:

— Боюсь — с этого вечера начинаю бояться — как бы не получилось наоборот. Живым нужны контакты с живыми — единое биополе. Театр — великий индуктор, и человеку в одиночестве… Можно, — вдруг прервал он себя, — я провожу вас?

— Да, — ответила она твердо, без промедления. — Можно.

Впереди шли люди. Он сказал: ускорим шаг, чтобы не отставать.