- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (17) »
Георгий Полонский
Перевод с английского
Киноповесть
(написана в соавторстве с Натальей Долининой)
Я был лживый мальчик. Это происходило от чтения. И. Бабель
1.
На доске оставались чертежи - следы геометрического рассуждения. А за партами сидели трое взрослых: две женщины, один мужчина. - Да что говорить? Способный. И сам это знает! - сказал мужчина с огорчением. Так, словно засвидетельствовал чью-то бездарность. Учительница, у которой были нервные руки и сожженные разноцветными красителями волосы, заговорила раздумчиво и с улыбкой: - Можно мне? Я, знаете, поделила бы урок на две части: на актерскую, так сказать, и на зрительскую, То, что было "на сцене", мне понравилось. У вас есть редкое качество - вы обаятельны у классной доски! Тот, кого обсуждали, был длинноногий, спортивного вида парень в вельветовой куртке с молниями, которая сообщала ему нечто от свободного художника. Это Дудин Виталий - студент педагогического института; он здесь на практике. Слушал он разбор своего урока со смущенно-снисходительной улыбкой. Учительница продолжала: - Ваша манера доказывать - быстро, нетерпеливо, так что крошится и брызгает из-под руки мел, - это подкупает. Есть в этом какое-то изящество, а, Нина Максимовна? Полная женщина, внимательно глядевшая на Виталия исподлобья, улыбнулась, отряхнула пепел со своей сигаретки в бумажный пакетик и сказала: - Пожалуй. А можно было бы доверить ему классное руководство? - Вот! - вклинился мужчина, не по-доброму сверкнув на Виталия очками в тонкой металлической оправе. - Вот где решается вопрос! А этот математический блеск - он еще не доказывает, что человек будет учителем… На семинарах я этого студента не видел, он бегал от меня, как черт от ладана… По истории педагогики - тройка, по теории - пробел. Пусто! Лично я не понимаю, зачем он поступил в педагогический вуз… и чему он, собственно, улыбается? Так что вы рискуете, Нина Максимовна. Мое дело - предупредить. Высказав все это, доцент кафедры педагогики обиженно отвернулся. - Филипп Антоныч… - кротко начал Виталий. Но тот перебил: - Нет, со мной вам объясняться незачем, Вот школа, - он показал на двух женщин, - здесь вам быть целую четверть, здесь и выступайте. А у меня еще другие студенты есть; их трудолюбие и скромность мне дороже, чем блеск отдельных гастролеров! Прошу прощения. Он вышел. - Со второго курса точит на меня зуб, - с унылой усмешкой произнес Виталий и, пряча неловкость, стал медлительно стирать с доски. - Я знаю Филиппа Антоновича как очень хладнокровного мужчину, - отозвалась Нина Максимовна. - Это уметь надо - так его… воспламенить. Но мы в ваши с ним дела не вмешиваемся, мы ваших старых грехов не знаем… - Она помолчала, - Так возьмете классное руководство? - После такого разговора мне выбирать не приходится. Возьму, что дадут. - Но это, голубчик, не гауптвахта! Это, наоборот, акт доверия. Справитесь - будет вам лестная от нас характеристика, а стало быть, и зачет… Я сама уж как-нибудь умаслю ваше сердитое начальство. Скажу, что человек, совладавший с нашим 6-м "Б", - это учитель… Так, Виолетта Львовна? - Шестой "Б", вы сказали?! - переспросила в тихой панике та учительница, которая нашла в Дудине обаяние, артистизм и что-то еще. - Мой класс? - Нет, только на время этой практики, - сказала директриса, Но Виолетта Львовна стала уже нервно щелкать своим автоматическим карандашом, и гримаска горестного всепонимания была не ее лице: ясно, мол, все мне ясно, можете не продолжать… - Золотко, вам следует от них отдохнуть, вы опять свалитесь, - говорила директриса. - При чем тут обида, ревность? Вот я же отдаю ему свои часы… В 6-м "Б" погоду делают мальчишки, там какие-то хитрые отношения, там все время ЧП! С вашим сердцем, милая моя… - С моим сердцем, - тонко усмехнулась Виолетта Львовна, - я могу не понять чего-нибудь другого, но когда мне указывают на выход… пусть в завуалированной, деликатной форме… Она встала и, не договорив, покинула класс. - Видите? - сказала Нина Максимовна, - Она у нас по два раза в месяц бюллетенит: мерцательная аритмия, стеноз… - Досадливым жестом директриса дала понять, что диагноз длинный и плохой. - Пойти успокоить. Теперь Виталий Дудин остался один. На лице его читалось: "Ну и влип!" За стеной сотрясала коридоры большая перемена.2.
Вы не забыли, что это такое - большая перемена? Резвится стихия, выходя из берегов. Все озабочены: все боятся недополучить, недоурвать плодов 20-минутной свободы! Скорей, скорей! Дети взмокли от страшной целеустремленности… - Кх! Кх! Кх! - раздается из-за угла, и мальчишка лет десяти, бежавший мимо Виталия, закатывает глаза, шатается, сползает по стенке на пол. - В чем дело? - спросил у него Виталий. - Ранили, гады… - простонал тот, весь во власти самозабвенной сценической правды, когда актеру уже не до зрителей. Двое других мальчишек деловито схватили беднягу под руки и тащат куда-то. - Куда вы его? - В плен, куда же. В штабе он развяжет язык! - Держите карман шире. Ничего не скажу! - на секунду открывает глаза "раненый", и в этих глазах - безумство храбрых. Откуда Виталию знать: прекратить это следует или позволить? Он, усмехаясь, глядел воякам вслед… Тут перед ним вырос десятиклассник: - Виталь Палыч - это вы? - Я… - Вас Нина Максимовна просила подежурить по этажу. - Меня? Но объяснений не поступило, десятиклассника уже нет. Неужели бросаться в этот человеческий водоворот, изображать собою плотину? …Орава преследователей (из 4-го, кажется, класса) мчится за пунцовым мальчиком, прижимающим к себе рулон ватмана. - Скажите, чтоб они газету не лапали! - заклинает он, чуть не падая Виталию в ноги и хоронясь за его спину. Участники погони остановились и тяжело дышат, - Что за конфликт? - прищурился Виталий. - А чего этот Монастырский неправильно карикатуры рисует? Что у Ляликова сплошные двойки по-русскому?! - А на самом деле? - Четверку он сейчас получил! Вот только что! Четверку! Вперед выталкивается коротышка с плутовским выражением лица - это сам Ляликов. - Опоздал он со своей четверкой! Я-то газету делал вчера! Скажите им, что надо вешать так! - взывает пунцовый Монастырский, Как в этом гвалте и неразберихе принимать соломоновы решения? - А по-моему, надо вешать таких редакторов, - пошутил Виталий. И, если бы даже он объяснил, спохватившись, что самосуд - не инструмент юстиции, это опоздало уже, все оговорки потонули в хоре восторженных и мстительных воплей. Газету силой отобрали, уволокли, чтобы навести в ней справедливость, и сам редактор был похищен именно для расправы… Относительный покой Виталий нашел на- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (17) »