прикипела сердцем. Навсегда.
К Северу.
Торжественный гул надвигался из-за луки. И когда самоходка обошла лесистый мыс, зеркало плеса впереди раскроила поперечная трещина. Клокотала вода на порогах…
Впервые за весь путь тайга поредела, отступила, обнажила правый берег. И на том высоком берегу встали цепочкой, один к одному, восемь домов. С черепичными крышами, ясными окнами, резными крылечками и пунцовыми водостоками.
Коля Бабушкин ахнул от восхищения. Вот это да! Как в сказке.
— Что вы наделали? — закричала Ирина. — Зачем вы поставили здесь эти… курятники!
Курятники?.. Николай сроду не видал, чтобы курятники были из кирпича, под черепицей, с резными крылечками.
— Как вы только додуматься могли? — бранилась Ирина. — На самом берегу какие-то хибары… Ведь это ворота города, понимаете? Во-ро-та!..
Развернувшись у самых порогов, «Нельма» направилась к берегу. А от домов, от палаток, из леса бежали люди. Они спускались к реке по дощатой лестнице и — просто так — кубарем катились с крутизны. Махали шапками, платками.
Николай издалека узнал среди встречающих прораба Лютоева, Лешку Ведмедя, Верочку…
— Додуматься надо… — все ругалась Ирина, заглядывая ему в лицо. — А что это у тебя такое на носу? Веснушки?
Коля Бабушкин, скосив глаза, попытался разглядеть свой нос. Действительно, там что-то рябило. Мелкие такие конопушки. У него они всегда высыпали по весне. С детства.
— Веснушки, — признался он. — Но ведь это некрасиво… — Ирина поморщилась.
Николай только плечами пожал. Некрасиво, конечно. Кто ж говорит, что красиво.
— А почему я их раньше не замечала? — допытывалась Ирина.
— А мы раньше не были знакомы, — объяснил Николай.
Она поднялась на носках и поцеловала его. Торопливо, неловко, вскользь.
Потому что до берега уже было рукой подать.