записку: мол, скоро буду, располагайтесь, ключ под ковриком. Неплохое руководство для грабителей, но что-то мне подсказывало: бабкину хату так просто не ограбишь. Телевизор же за полгода не вынесли — н-да, попробовали бы!.. Правда, ноутбук я все-таки захватил с собой.

Надо провести расследование. Соседи должны были что-то заметить. Если бы я вчера, вместо того чтобы тупо пялиться в ЖЖ и на дорогу, посидел с мужиками, меня б наверняка предупредили, что в хате нечисто.

Словечко, однако!

Вообще-то бабка после гостей прибрала. Мертвецы проторчали у нее часа три, пересмотрев серию из полицейского детектива (мыльных опер после полуночи на ТВ не пускают), затем эстрадное шоу, а под конец, судя по звукоряду, жесткую порнуху. Старушки в платочках поверх голых черепов с элементами гниющей плоти плевались, отворачивались и скрипели по поводу нынешних нравов, а мумифицированным старичкам ничего, нравилось. После бабка без экивоков сообщила, что пора бы и расходиться, ей еще до петухов посуду надо вымыть. Юная утопленница вызвалась помочь, и в четыре мертвых руки они полностью замели следы ночной гулянки в прямом и переносном смыслах.

Под спасительный крик петуха я поклялся: первой же электричкой, не оглядываясь, и ноги моей больше… а потом заснул.

Но утром (или полдвенадцатого — не утро?) из зеркала над умывальником на меня глядел вполне черноволосый и жизнерадостный молодой человек. С опухшими красными глазами, но они всегда такие после ночи в инете, не привыкать. Оптимизм вернулся, и я уже не собирался за здорово живешь сдавать позиции.

Значит, следы.

Первым делом я проверил самовар и чашки: бабка предусмотрительно спрятала их в глубину коморы, но повытирать насухо не успела. Это раз. На раме с внешней стороны обнаружился длинный темный волос — это два. В сенях отметился кот, но с котом не все так просто, он мог оказаться и живым, их тут по селу немерено шастает.

Переходим к опросу свидетелей.

Мужики у соседского плетня, которые вчера звали меня посидеть, сегодня встретили хмуро. Обиделись, наверное.

— Дядь Коль, — я скромно пристроился рядом, прислонив к плетню ноутбук. — Ты вчера в моей хате ничего подозрительного не видел?

Мордатый пейзанин неприязненно обернулся:

— В твоей?

— Ну… в бабкиной.

— Так бы и казав, — встрял другой мужик. — На похорон не выбрався, а туды ж, хата…

— А шо я мог видеть? — бросил дядя Коля. — Як ты телек полночи крутил, людям спать не давал?

Я весь подтянулся, как пес в стойке:

— Значит, вы не спали? И видели, кто из хаты выходил?!

— Очень оно мне надо, с кем ты тусуешь.

Продвинутые нынче пейзане. Однако рассказывать ему, что тусуюсь главным образом в ЖЖ, я не стал. Спросил:

— А раньше вы ничего такого не замечали? Чтобы телевизор всю ночь…

— Да крути ты, сколько хошь. Телек твой, хата твоя. Мужики хором хмыкнули.

— В мое отсутствие, — попытался я пояснить.

Дядя Коля медленно развернулся ко мне всем корпусом:

— Значит так, Серега. Твое отсутствие, твое присутствие — хрен разберешь. Вчера звали тебя, как человека, посидеть, поговорить… Оно тебе не надо. Ты людей вообще не замечаешь, вон не поздоровался даже. Покойницу Ульяну без тебя хоронили… Иди себе. Чемоданчик не забудь.

— Это ноутбук, — огрызнулся я.

* * *

Покойников бояться не надо, гласит народная мудрость. Бояться надо живых.

Эта мысль грела меня весь день. Особенно на пляже, где я вырубился на песочке под солнышком, а проснулся через несколько часов ярко-малиновый, словно аватарка femme_fatal. Хорошо, хоть ноутбук не сперли. Солнце приобрело тот же оттенок и грело уже меньше, равно как и оптимистическая мысль. Активизировались комары.

По дороге от речки домой я совсем было решил хватать рюкзак и сматываться в город последней электричкой. Времени до нее оставалось в обрез, я успел бы, если бы припустил бегом! Затормозила надежда на то, что, пока я спал, все-таки приехал кто-нибудь из френдов. Ага, два раза.

Вариант попроситься ночевать к соседям я отмел как несовместимый с мужской гордостью. А до полуночи еще надо было дожить, и я, естественно, полез в ЖЖ.

Френд-лента запестрела перед глазами, бесконечная, как ожидание кошмара. Next page. А там еще раз next… Ни одного поста, включая самые лаконичные, я не мог осилить настолько, чтобы постичь смысл. Ни разу не возникло желания заглянуть под кат или посмотреть комменты. Я вообще не мог въехать, как это люди тратят время и креатив на такую вот пургу.

Однако время шло к одиннадцати. Я слазал на печь и оборудовал себе там нычку, отогнув палаткой лоскутное одеяло: снизу смотрелось совсем незаметно. Поразмыслил и проковырял дырку, выпоров темный лоскуток. А затем принялся уничтожать следы своего пребывания здесь: если бабка вчера ничего не заметила, это еще не дает гарантий на будущее. Спрятал под лавку рюкзак, вымыл, насухо вытер и сложил в комору посуду, убрал с окна подсохшие плавки. Ну, и главное — ноутбук.

Перед тем как отсоединить шнур, я не удержался, снова вошел в ЖЖ. В ленте прибавилась пара новых постов, таких же бессмысленных, как и все остальные. Впрочем, ленту я загрузил так, машинально.

«Френды! Огромная просьба ко всем. Если завтра до обеда меня не будет в ЖЖ, значит, пора поднимать шухер. Напоминаю: я в селе (ссылка на позавчерашний пост с адресом), и тут такое… Напишу завтра, если напишу».

Перечитал. Понравилось. Запостил и отключился от сети.

* * *

На этот раз бабка явилась не одна, а сразу в сопровождении нескольких трупов разной степени разложения. Балагуря и сплетничая, гости расселись по лавкам, а бабка засуетилась насчет самовара. Пока она хлопотала, подходили новые покойники, некоторые совсем свежие, не потерявшие человеческого облика. Я узнал пасечника, дядьку Тараса: получается, он тоже умер… жалко, хороший был дядька. Барышня-утопленница причесалась и открыла личико; честное слово, лучше б она этого не делала.

Публика требовала зрелищ, и тут выяснилось, что пропал пульт от телевизора. Начались бурные поиски. Мертвецы шарили под лавками (в том числе под той, куда я заныкал свой рюкзак!), приподнимали крышки сундуков, заглядывали в комору. Чей-то невероятно пакостный голос предложил посмотреть на печке…

Бояться покойников глупо, бояться надо живых, твердил, дрожа как осиновый лист, мой внутренний голос. Покойники — люди мирные, весь день лежат в земле и никого не трогают, по ночам вон телевизор смотрят, да я им и не нужен, я же не пультик…

— Вот он! — торжествующе воскликнула бабка.

Я съежился, влип в стену, свернулся в пиктограмму в углу монитора. Все!..

…Нагнулась и