видимо, тоже сильно ударился. Впереди, вцепившись в штурвал, стоял матрос Володя — говорун и весельчак. Даже сейчас он умудрился взглянуть на Малинина, хитро подмигнул ему: какова, мол, погодка, а? — и снова уставился вперед, в темноту, которая врывалась в рубку вместе с водой сквозь разбитое стекло.

Капитан вынул пробку из переговорной трубки, крикнул:

— В машине! Как дела?

Кто-то снизу откликнулся:

— Пока держимся. Это долго, капитан?

— Не знаю, — сказал капитан и заткнул трубку пробкой: он не любил лишних вопросов.

Рогов постонал-постонал и сказал жалобно:

— Если верить тому, что я знаю о тайфунах, это и впрямь надолго: сутки, как минимум…

Малинин ужаснулся: целые сутки ада, грохочущего, мокрого, черного. Нет, он просто не выдержит этого, не сумеет, не хватит у него сил. И потом…

— Образцы, — не сказал, прохрипел он, — все разлетится к чертовой бабушке!

И мысль эта, столь простая и ясная, так ужаснула его, что он забыл и о страхах своих, и о головной боли, и о том, что до лаборатории с образцами и пробами два трапа вниз, метры мокрой палубы, ветер, вой и бешенство волн, забыл он обо всем этом, поднялся кряхтя и пошел к двери, держась за переборку.

— Куда? — страшно крикнул капитан и схватил его за руку.

— Пустите, — вяло сказал Малинин. — Мне надо. Там мои образцы.

— Сидеть! — капитан толкнул его, и Малинин, не устояв, плюхнулся на пол. Ничего не разлетится: мы проскочим…

«Куда проскочим? — удивился Малинин. — Вокруг чернота…» Он посмотрел сквозь разбитые стекла рубки и увидел то, что на несколько секунд раньше увидел и оценил капитан.

Справа все было по-прежнему темно и страшно. Но слева по курсу с юго-запада выплывало ровное голубое пространство, нелепое и странное в чернильной тьме тайфуна. Будто шутник-маляр не спеша наносил кистью ровные голубые мазки, закрашивая иссиня-черную стену.

— Лево руля! — капитан оттолкнул плечом Володю, но тот не отпустил штурвальное колесо, и они вместе крутили его влево, а потом капитан рванулся к машинному телеграфу и перевел рукоятку на «самый полный». И тут же крикнул в переговорное устройство: — Полный вперед! Слышишь, Максимыч, самый полный!

Нелепо задранный нос корабля в ровном квадрате окна качнулся и пополз влево, а сам корабль ощутимо прибавил ходу. Малинин подумал, что тайфун и вправду отпустил их, как повелел великий капитан Артур Лепик, отпустил в это голубое неясное пространство, заполнявшее всю видимость по курсу.

Они вошли в него так же неожиданно, как и часом раньше в зону тайфуна. И сразу же стало светло, прекратился грохот, стих ветер, и палуба перестала вставать на дыбы, будто кто-то, вспомнив старинное морское поверье, вылил на кипящие волны бочонок масла.

— Так держать! — сказал капитан и снова крикнул в машинное: — Хода не сбавлять! — а потом открыл легко, без усилий дверь рубки и вышел на мостик.

Малинин поспешил за ним, помог подняться все еще стонавшему Рогову, и они оба присоединились к капитану, с удивлением оглядывающемуся по сторонам.

А поглядеть и вправду было на что.

Там, откуда только что вырвался «Миклухо-Маклай», качалась темно-синяя, с переливами занавеска, которая изнутри была голубой, а отсюда превращала черноту тайфуна в синеву, отчего он стал ласково-синим, как небо в тропиках, и странно тихим, даже немым, будто кто-то запер его в прозрачный аквариум, не пропускавший ни ветра, ни рева и грохота волн, только что бесновавшихся и вдруг окаменевших. Все это было там, за синей занавеской, и казалось, что корабль, даже непонятно как прорвал ее. Да что там говорить: непонятно, невозможно все это, просто почудилось им, и ветер и волны прошли страшным синим сном, запертым сейчас за стеклом неизвестно кем придуманного сосуда.

Малинин сделал шаг назад: под ногой что-то хрустнуло. Это был осколок стекла, почему-то не смытый водой. И звук этот, неожиданный, нечаянный, вдруг подсказал им, что тайфун не миф, не сон. И тогда капитан Артур Лепик сказал:

— Так не бывает.

А Рогов ответил ему с какой-то странной интонацией не то удивления, не то насмешки:

— Вы правы, капитан, не бывает. Остается предположить самое простое: мы все сошли с ума. Устраивает?

Вместо капитана откликнулся Малинин:

— Странное сумасшествие: скорее, похоже на массовую наведенную галлюцинацию. Только что считать галлюцинацией: тайфун или мертвый штиль? Если тайфун, то объясните мне: кто выбил стекла в рубке, кто сорвал поручни на мостике? Если походить по кораблю, можно будет добавить еще сотню вопросов. А если тайфун — реальность, а штиль — галлюцинация, то почему нас не сносит с палубы?

— Ребенок, — сказал Рогов. — Вы не представляете, как сложны бывают наведенные галлюцинации… — он засмеялся. — И я не представляю, — и уже к капитану: — Артур Янович, объявите аврал, проверьте состояние судна, узнайте, не восстановилась ли связь, и не сбавляйте хода: надо уйти подальше от этой чертовой синевы.

Капитан кивнул и пошел в рубку. Через несколько секунд раздался воющий звук сирены, особенно страшный в недоброй тишине моря.

Рогов поморщился.

— Жуткий звук… Но оставим шутки. Что вы думаете, мой друг, об этом феномене?

— О занавеске? — Малинин пожал плечами. — О синем тайфуне? Я не фантаст, а научного объяснения не нахожу.

— А ненаучного?

— Может быть, силовой барьер?

— Может быть. Откуда?

— Состояние атмосферы… — он помялся, — или вот еще; тайфуны-то у нас совсем не изучены. Вдруг они несут в себе силовое поле, которое при определенных условиях превращается в некий кокон вокруг ураганной зоны.

Рогов хмыкнул, и опять Малинин не понял: одобряет он его бредовую гипотезу или нет.

— А вы говорите — не фантаст, — и Рогов посмотрел вниз, на палубу, где капитан в сопровождении старпома и боцмана обходил дозором свои владения, вероятно сильно попорченные тайфуном. — Артур Янович, — крикнул Рогов, — как связь?

Капитан остановился и посмотрел вверх. Он смотрел явно не на мостик, выше, и, проследив за его взглядом, Малинин увидел верхушку мачты без привычного красного флага на ней. Капитан сказал что-то боцману, и тот побежал назад, скрылся из виду, а капитан крикнул:

— Нет связи. Молчит эфир, — и снова пошел, считая вопрос исчерпанным.

— Плохо дело, — сказал Рогов.

— Почему? — не понял Малинин. — Тайфун пройдет, связь восстановится. Да и от берега мы недалеко — двое суток пути.

Рогов не ответил: он к чему-то прислушивался, потом предложил:

— Давайте спустимся. Я вам кое-что покажу…

Малинин шел за ним, недоумевающий и взволнованный. Он привык к Рогову, знал о его