готовности сотрудничать со мной.

— Как знаешь, — грустно ответствовал он. — Но я не могу отказаться от «Дела Феникса».

И тут мне в голову пришла идея:

— Еще одна просьба, шейх.

— Да? — Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Я хочу, чтобы из списка были вычеркнуты имена моих друзей и родственников.

— Конечно, конечно… — Абу Адиль был явно обрадован тем, что моя просьба легко выполнима. — Я буду рад помочь. Пришли мне список этих людей.

Позже, по пути к машине, Кмузу и Саид поздравляли меня.

— Полная победа! — воскликнул Халф-Хадж.

— Нет, — ответил я. — Если бы! Это проклятое «Дело» все еще у Папочки и Абу Адиля, даже если из него уберут несколько имен. У меня такое чувство, словно я обменял жизни невинных людей на жизни своих знакомых. Будто бы я сказал Абу Адилю: «Не трогай моих людей, а на других мне наплевать».

— Вы достигли почти всего возможного, яа Сиди, — сказал Кмузу. — Вы должны благодарить Бога за то, что вам удалось.

— Вероятно, это так. — Я отключил Королевский и бросил его Саиду. Ухмыльнувшись, он поймал модди на лету.

Мы ехали домой; Кмузу с Саидом, обсуждали подробности случившегося. Я молчал, погруженный в невеселые мысли. Сам не знаю почему, я чувствовал себя побежденным. Словно бы я совершил неблаговидную сделку и знал, что она станет не последней в моей жизни.

Ночью я проснулся от того, что кто-то открыл дверь моей спальни. Я поднял голову и увидел женщину. На ней была лишь короткая шелковая комбинация.

Она откинула одеяло и легла рядом со мной, погладила меня по щеке и поцеловала. Но что это был за поцелуй!

С меня сразу слетел весь сон.

— Я подкупила Кмузу, чтобы он впустил меня, — прошептала она. С удивлением я узнал Индихар.

— Да? И чем же ты его подкупила?

— Я сказала ему, что отвлеку тебя от мрачных мыслей.

— Ему известно, что для этого у меня есть таблетки и электроника. — Я повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо. — Индихар, зачем ты пришла? Ведь ты сказала, что не собираешься спать со мною.

— Я изменила свое решение. — В голосе ее не было радости. — И вот я здесь. Я долго думала, правильно ли я себя вела после… после смерти Иржи.

— Да смилуется над ним Аллах, — пробормотал я, обняв Индихар. Хотя она пыталась казаться мужественной, вскоре я понял, что она плачет.

— Ты сделал так много, для меня и моих детей.

— Так ты поэтому пришла? Чтобы поблагодарить?

— Да, — ответила она. — Я твоя должница.

— Ты ведь не влюблена в меня, Индихар?

— Марид, — сказала она, — не обижайся на меня. Ты мне нравишься, но…

— Но на этом все кончается. Послушай, я не думаю, что оставаться здесь вдвоем — отличная идея. Ты еще раньше говорила, что не собираешься со мной спать, и я понял твои чувства.

— Папочка хочет, чтобы мы поженились. — В голосе ее чувствовалось раздражение.

— Он считает, что иначе нам не пристало находиться вдвоем в его доме. Даже если мы не спим друг с другом.

— Я не выйду за тебя, Марид, несмотря на то, что моим детям нужен отец и ты им нравишься. И пусть Папочка говорит что угодно.

Я всегда считал, что женитьба — это то, что может случиться с другим, но не со мной — как, например, автокатастрофа. У меня были обязанности по отношению к вдове и детям Шакнахая, и если уж мне суждено было жениться, жены лучше Индихар мне не сыскать. Но все же…

— Думаю, Папочка позабудет об этом, как только выйдет из больницы.

— Ты так считаешь? — сказала Индихар, поцеловала меня еще раз, как сестра, в щеку, неслышно выбралась из моей постели и удалилась к себе.

Я чувствовал себя предателем. Даже успокоив ее, в глубине души я не был уверен, что Фридлендер Бей забудет о своем решении. Тут же возникла мысль о Ясмин: захочет ли она встречаться со мной после моей женитьбы на Индихар?

Заснуть я уже не мог, ворочаясь с боку на бок, сбивая простыни В итоге я выбрался из постели и отправился в кабинет. Сел в уютное кожаное кресло и взял Мудрого Советника. Несколько секунд я смотрел на него, размышляя, смогу ли понять смысл всего происходящего.

— Бисмиллах, — прошептал я и включил модди.

Одран очутился в покинутом городе. Он бродил по узким улочкам — усталый, умирающий от голода и жажды. Спустя некоторое время он свернул за угол и оказался на большой рыночной площади. Палатки торговцев были пусты, на них не лежали товары. Одран понял, где он. Он снова оказался в Алжире.

— Эй! — закричал он, но ответа не было. Он вспомнил старинное присловье: «Я пришел туда, где родился, и спросил: где же друзья моих юных лет? Где они? И эхо повторило: «Где они?»

Одран заплакал от невыносимой печали и одиночества. И тогда он услышал человеческий голос. Он обернулся и увидел Посланника Бога.

— Шейх Марид, — сказал Пророк, да будет с ним мир и благословение Аллаха, — разве я не друг твоей юности?

И тогда Одран улыбнулся: — Яа Хазрат, разве найдется в мире такой человек, который не искал бы твоей дружбы? Но мое сердце так переполнено любовью к Аллаху, что в нем нет места для любви и ненависти.

— Если это так, — ответствовал Пророк Мухаммед, — тогда я благословляю тебя. Вспомни, о чем говорит этот стих: «Ты никогда не достигнешь врат святости, если не откажешься от того, что любишь больше всего на свете». Что же ты любишь больше всего, о шейх?

Я пришел в себя, но на этот раз со мной не было Иржи Шакнахая, чтобы растолковать мне увиденное. Я подумал: какой же ответ я дам на вопрос Пророка й что я в самом деле ценю больше всего: комфорт, развлечения, свободу? Я не смог бы отказаться ни от того, ни от другого, ни от третьего. Правда, моя жизнь у Фридлендер Бея и так исключала понятие свободы.

Но до утра я мог ни о чем не думать. Сейчас у меня была одна задача — как скоротать эту ночь. И я полез за своей коробочкой с таблетками.

Примечания

1

Перевод Гермаца Плисецкого.

(обратно)