- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
КИНТО
I
Эта история могла произойти когда угодно, но не где-либо, а только в старом Тифлисе — хранителе стольких прекрасных традиций. У подножия горы святого Давида много живописных улиц, а среди них самая живописная — Гунибская. Дома на Гунибской стоят так тесно, что сосед всегда знает не только, какой обед у соседа, но и о чем думает он, потому что в старом Тифлисе думать принято громко. Есть на Гунибской улице школа, и это нехорошо для школы, потому что близость горы с ее соблазнами плохо влияет на успеваемость. В этой школе довольно шумной славой пользуется седьмая группа — так в те времена назывались классы, а в группе этой — одна не совсем обычная девочка. Ламара Гопадзе даже для Грузии чересчур красива, а в ее родном городе красоту чтут так, что могут уличное движение остановить, желая лишнюю минуту полюбоваться чем-либо или кем-либо! Кроме прекрасной внешности, природа наделила ее редкими способностями. Правда, учится она средне — ленива. Больше разговоров о каком-то особенном ее слухе; будто слышит она все на свете первая. Кто говорит — музыке учить ее надо; кто говорит — не слух это вовсе, а хитрость: угадывает она скорее всего, а не слышит!.. А еще кое-кто улыбнется и говорит: глупости все это, просто Ламара хорошая девочка — чуткая очень. Так думает ее бабушка, и, кажется, она права. Однако от этой чуткой и нежной на вид девочки нет покоя ни дома, ни всей округе. Если у кого-нибудь пропадали дети, их первым делом ищут у Гопадзе. Чаще всего Ламара уводит детвору в Муштаид[1]. Там строится первая в стране детская железная дорога. Самой дороги еще нет, а паровозик есть, и его изучают с восторгом не только мальчишки… Домой Ламара возвращается вся в ссадинах и мазуте, что восхищает отца и приводит в отчаяние бабушку и мать: — Что это за девочка, которая мечтает о кепке и обожает паровоз?! Хорошо еще, что дома не знают про любимое развлечение Ламары — кататься на трамвае. Люди видели, как девочка прыгает на ходу и не поднимается в вагон, а катит на подножке. Возможно, поэтому она старается, чтобы руки у нее всегда были свободными. Деньги, говорят, в туфельке носит. Однажды Ламара одна уехала в Боржоми — ей захотелось попробовать прославленной воды прямо из источника. Вода оказалась теплой, противной и без газа, но Ламара довольна! Вторая выдающаяся личность в школе — Реваз. Среди мальчишек седьмой группы он то же самое, что Ламара среди девочек. Добавим к этому еще, что дружат эти двое с первого школьного дня. Теперь остается сказать несколько слов о Тифлисской жаре и можно переходить к сути. Лето в Тифлисе начинается внезапно в первых числах апреля буйным цветением. Ни ранней, ни поздней весны здесь не бывает. После мартовских ураганных ветров с дождем и снегом сразу дышать нечем! Город лежит в котловине, и южное солнце за неделю превращает его в парник, и в парнике этом нужно не просто жить, а еще и учиться — два долгих месяца. Окна в школе не только открыты — целиком вынуты рамы, чтобы ничто не мешало движению воздуха. За окном, конечно, шум да гам. Но одно дело, когда кричишь ты, и совсем другое, когда кричит кто-то! Вытерпеть и не побежать еще можно, а вот терпеть духоту нет никаких сил. Учителя только делают вид, будто жара им нипочем, а сами? Вместо того, чтобы ходить по классу и смотреть, что там творится, сидят и обмахиваются тетрадками. Ученикам это строго запрещено — руки нужны им для учения. А вы попробуйте учиться, когда потеет голова и все время хочется мороженого! Можно только дивиться, как в таком климате вообще оканчивают школы?! Оттого и неясно — всерьез или в шутку говорят, будто в Грузии что ни год рождаются выдающиеся дети.II
С двух последних уроков они сбежали всем классом. В те времена школа не баловала ребят экскурсиями. Такого не было и в помине. Раз в году устраивался поход на Черепашье озеро или на озеро Лиси. А сколько заманчивых уголков в городе, окруженном горами! Когда они домчались до любимого своего места, где начинается дорога к могиле Грибоедова и храму святого Давида, Реваз скомандовал: привал! Среди камней и колючего кустарника сама природа раскинула маленькую симпатичную лужайку. В глубине лужайки торчит бетонный столб, а на нем чудом держится ржавая и дырявая дощечка с остатками белой эмали. Наверху сохранилось слово «запрещается», а внизу целая строка с перечислением того, что запрещается. «…Делать зеленые насаждения и стрелять в эту табличку». Под текстом очень мелким шрифтом подпись: «Постановление Тифсовета». Жителям Кавказа текст «таблички» пояснять не нужно. Кому там неизвестно, что делает грузин, когда видит удобный склон горы, — немедленно сажает кукурузу или фасоль. И это очень хорошо, но только у себя в деревне, а не по дороге к храму и прославленной могиле. Что же касается стрельбы — то это еще яснее: горцы умело пьют, прекрасно поют, а от избытка чувств иногда стреляют. Сколько на этой лужайке отгремело пиров — считать не будем, но «табличка» давно превратилась в дуршлаг. Тифлисский Совет безусловно знал, где, что и почему следует запрещать.Ребята набрали камней, дали залп по ржавой мишени и с наслаждением улеглись под нею. Когда азарт, вызванный побегом, прошел, все одновременно посмотрели на Тинико — самую слабенькую в группе. Она послушно встала и как ящерица полезла вверх. Остальные за нею. В пыли, поту, в царапинах они взобрались на первый уступ. Стоят, молчат, полощутся в летучем горном море. Еще уступ и еще, а вершина все уходит пологими терассами. Дальше они не пойдут — там скучный духан. Туда взрослые поднимаются на фуникулере. Когда насытились волей и продрогли на горном ветру, их потянуло к дому. Так учатся любить родные очаги, от них убегая. Под шорохи осыпей, взявшись за руки по двое, по трое, сползают вниз. В коленях страх — любой камень может обмануть, может вырваться из-под ноги. Наконец — земля! Надежная, мягкая, ровная. Упершись ладонями в траву, они долго сидят — в блаженной одури от зноя, от лязга трамваев и треска цикад. Над ними в небо уходит гора — опасная, но не чужая. Скалистый бок ее — теплый и серый, как шкура осла, — уже частица дома. Ламаре что-то послышалось. Она сделала шаг: — Слышите? — Начинается, — фыркнула Медея, но тоже поднялась. Эта Медея, между прочим, вторая самая красивая в группе и, конечно, во всем завидует Ламаре. — Тише, — рассердилась Ламара. Из-под куста доносился звук, которому здесь вроде бы неоткуда взяться. Похоже, кто-то открывает дверцу маленького шкафчика, и она
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »