— Поверят, все грехи спишут, только бы совесть у тебя проснулась.
— Ладно, сестрица, время покажет, — отмахнулся Ефим. — А пока мне всё же лучше в город податься, подальше от Клинцов. Вот зашёл Митьку предупредить, чтоб он тоже здесь не задерживался.
— Пустые хлопоты, Ефим, — вздохнула Александра. — Потерял ты пока сына… не поедет он с тобой.
— Как это не поедет? Сын всё же!
— Тогда ищи его, зови.
Весь вечер Ефим разыскивал по колхозу Митьку, но тот так и не показался ему на глаза.
К концу недели в районной газете появилась небольшая заметка, в которой Николай Иванович благодарил за помощь лагерю и пастухов из совхоза «Первомайский», и школьников из Ольховки, и бабку с внучкой из колхоза «Красный луч», и шофёра Пыжова. Заметка называлась «Честные люди». — Люди, конечно, не в пример прежним, — прочитав заметку, согласился дед Афанасий. — Но поросят всё же беречь надо. Он тщательно осмотрел всю изгородь в лагере и потребовал от Александры, чтобы её срочно починили. — А надо ли на ремонт тратиться, — заметила Александра. — Может, поросятам свободный выгул дать, на волю их выпускать почаще. Мы вот со Стешей уже подумываем об этом. — Да они ж, орда дикая, потопчут всё, разбегутся, — заспорил дед Афанасий. — А помнишь, дедушка, как поросята после грозы на картофельном поле паслись? — сказала Стеша. — Сами себе корм добывали. — Так их же пасти надо, стеречь. А где же свинопасов на такую ораву найдём? — Электропастуха поставим. Одного на всё стадо. Свинарки посоветовались с Николаем Ивановичем, и было решено выпустить поросят на вольный выпас. Делянки с посевами клевера, кукурузы и люцерны разбили на отдельные участки. Дядя Вася поставил столбы, натянул между ними проволоку и пустил по ней электрический ток. Когда всё было готово, поросят из лагеря выпустили кормиться в поле, на клетки с травами. Свинарки, дед Афанасий и ребячья команда, вооружившись палками и хворостинами, внимательно следили за «ордой», чтобы не дать ей разбежаться. Но зелёная сочная трава была так вкусна, что поросята с жадностью принялись её есть. Когда же они пытались перебраться через проволоку, — получали лёгкий щелчок и отскакивали в сторону. Электрический пастух исправно делал своё дело — не пускал поросят за пределы огороженных клеток. Насытившись, поросята возвращались в лагерь, пили воду, отдыхали под навесом, потом опять шли на вольный выпас. Когда вся трава была съедена, электропастуха перенесли на новые клетки. Теперь уж не надо было косить траву и возить её в лагерь — поросята сами добывали себе корм. — Тётя Шура, крёстная, а что же мне-то осталось делать? — с удивлением спросила Стеша, когда поросята привыкли к вольному выпасу. — Вы же теперь и одна со всем стадом управитесь. — Да и ты сможешь, — согласилась Александра. — А что верно, то верно: вдвоём в одном лагере нам делать нечего. — Так и должно быть, — сказал Николай Иванович. — У передовых свинарей так и задумано: людей на ферме пс меньше, а поросят побольше. Стеше даже взгрустнулось. Она привыкла к своей «крёстной», как она называла Александру, привязалась к ней, мне тому у неё научилась. Они уже сдали в город три сотни откормленных поросят, получили от правления благодарность за работу и хорошую денежную премию — и вдруг надо расставаться. — Работы вам обеим хватит, — успокоил Николай Иванович свинарок. И сообщил, что в Берёзовской бригаде открывается ещё один лагерь по откорму поросят. Работать там вызвалась Ульяна Краюхина. Поначалу ей, конечно, будет нелегко, нужна поддержка, опытная рука. — Вот и решайте, кто в Берёзовку пойдёт, а кто здесь останется, — обратился председатель к свинаркам. — Но учтите что от Берёзовки до Клинцов довольно далеко, да и заработки в новом лагере на первых порах будут пониже. Стеша сказала, что пойдёт, конечно, она — у тёти Шуры большая семья и незачем ей расставаться с налаженным хозяйством. — Нет, Стеша, — покачав головой, заявила Александра. — Жалко, конечно, старого места, а всё же в Берёзовку мне придётся идти. Я Ульяну в дело втянула, мне её и вытягивать. Она ведь человек такой — всякое может выкинуть. — Вот и ладно, — обрадовался Николай Иванович. — Мы на правлении так и решили. Вас, Александра Степановна, направить в Берёзовку, а Стешу на старом месте оставить. Только вашего согласия ждали. — Ну и мать у Гошки! — сказал ребятам удивлённый Борька Покатилов. — И заработки у неё хорошие, и уважают её все. Вот уж не думал, что она с насиженного места уйдёт. — А может, и тётка Ульяна такой же станет, — заметила Елька. — Знаешь, как всё может перемениться, если по-честному работать. — Очень даже свободно, — вступил в разговор Никитка. — Мамка говорит, что она тоже не хуже других. Только чтобы всё как у тёти Шуры в лагере было. — А нам теперь куда же? — озадаченно спросил у матери Гошка, узнав, что она переходит в Берёзовку и Стеша одна будет ухаживать за поросятами в старом лагере. — А можете со мной пойти, — пригласила Александра. — Работы на новом месте хоть отбавляй, на всех хватит. Будем начинать всё сначала. Опроси там ребят, у кого, конечно, охота есть. Гошка поговорил с ребятами, и вся «ретивая команда» согласилась помогать тёте Шуре. Через день Александра сдала Стеше тысячное стадо поросят, простилась с ней и дедом Афанасием и перешла работать в Берёзовку. А вечером, возвращаясь с работы домой, она увидела над Клинцовским лагерем красный огонь фонаря. Он горел призывно и ярко. — Что это? — спросила удивлённая Александра. — Маяк, мама, — ответил Гошка. — Мы с ребятами поставили. Помнишь, зимой он потух? А теперь хорошо разгорелся. И пусть долго-долго всем светит.
К концу недели в районной газете появилась небольшая заметка, в которой Николай Иванович благодарил за помощь лагерю и пастухов из совхоза «Первомайский», и школьников из Ольховки, и бабку с внучкой из колхоза «Красный луч», и шофёра Пыжова. Заметка называлась «Честные люди». — Люди, конечно, не в пример прежним, — прочитав заметку, согласился дед Афанасий. — Но поросят всё же беречь надо. Он тщательно осмотрел всю изгородь в лагере и потребовал от Александры, чтобы её срочно починили. — А надо ли на ремонт тратиться, — заметила Александра. — Может, поросятам свободный выгул дать, на волю их выпускать почаще. Мы вот со Стешей уже подумываем об этом. — Да они ж, орда дикая, потопчут всё, разбегутся, — заспорил дед Афанасий. — А помнишь, дедушка, как поросята после грозы на картофельном поле паслись? — сказала Стеша. — Сами себе корм добывали. — Так их же пасти надо, стеречь. А где же свинопасов на такую ораву найдём? — Электропастуха поставим. Одного на всё стадо. Свинарки посоветовались с Николаем Ивановичем, и было решено выпустить поросят на вольный выпас. Делянки с посевами клевера, кукурузы и люцерны разбили на отдельные участки. Дядя Вася поставил столбы, натянул между ними проволоку и пустил по ней электрический ток. Когда всё было готово, поросят из лагеря выпустили кормиться в поле, на клетки с травами. Свинарки, дед Афанасий и ребячья команда, вооружившись палками и хворостинами, внимательно следили за «ордой», чтобы не дать ей разбежаться. Но зелёная сочная трава была так вкусна, что поросята с жадностью принялись её есть. Когда же они пытались перебраться через проволоку, — получали лёгкий щелчок и отскакивали в сторону. Электрический пастух исправно делал своё дело — не пускал поросят за пределы огороженных клеток. Насытившись, поросята возвращались в лагерь, пили воду, отдыхали под навесом, потом опять шли на вольный выпас. Когда вся трава была съедена, электропастуха перенесли на новые клетки. Теперь уж не надо было косить траву и возить её в лагерь — поросята сами добывали себе корм. — Тётя Шура, крёстная, а что же мне-то осталось делать? — с удивлением спросила Стеша, когда поросята привыкли к вольному выпасу. — Вы же теперь и одна со всем стадом управитесь. — Да и ты сможешь, — согласилась Александра. — А что верно, то верно: вдвоём в одном лагере нам делать нечего. — Так и должно быть, — сказал Николай Иванович. — У передовых свинарей так и задумано: людей на ферме пс меньше, а поросят побольше. Стеше даже взгрустнулось. Она привыкла к своей «крёстной», как она называла Александру, привязалась к ней, мне тому у неё научилась. Они уже сдали в город три сотни откормленных поросят, получили от правления благодарность за работу и хорошую денежную премию — и вдруг надо расставаться. — Работы вам обеим хватит, — успокоил Николай Иванович свинарок. И сообщил, что в Берёзовской бригаде открывается ещё один лагерь по откорму поросят. Работать там вызвалась Ульяна Краюхина. Поначалу ей, конечно, будет нелегко, нужна поддержка, опытная рука. — Вот и решайте, кто в Берёзовку пойдёт, а кто здесь останется, — обратился председатель к свинаркам. — Но учтите что от Берёзовки до Клинцов довольно далеко, да и заработки в новом лагере на первых порах будут пониже. Стеша сказала, что пойдёт, конечно, она — у тёти Шуры большая семья и незачем ей расставаться с налаженным хозяйством. — Нет, Стеша, — покачав головой, заявила Александра. — Жалко, конечно, старого места, а всё же в Берёзовку мне придётся идти. Я Ульяну в дело втянула, мне её и вытягивать. Она ведь человек такой — всякое может выкинуть. — Вот и ладно, — обрадовался Николай Иванович. — Мы на правлении так и решили. Вас, Александра Степановна, направить в Берёзовку, а Стешу на старом месте оставить. Только вашего согласия ждали. — Ну и мать у Гошки! — сказал ребятам удивлённый Борька Покатилов. — И заработки у неё хорошие, и уважают её все. Вот уж не думал, что она с насиженного места уйдёт. — А может, и тётка Ульяна такой же станет, — заметила Елька. — Знаешь, как всё может перемениться, если по-честному работать. — Очень даже свободно, — вступил в разговор Никитка. — Мамка говорит, что она тоже не хуже других. Только чтобы всё как у тёти Шуры в лагере было. — А нам теперь куда же? — озадаченно спросил у матери Гошка, узнав, что она переходит в Берёзовку и Стеша одна будет ухаживать за поросятами в старом лагере. — А можете со мной пойти, — пригласила Александра. — Работы на новом месте хоть отбавляй, на всех хватит. Будем начинать всё сначала. Опроси там ребят, у кого, конечно, охота есть. Гошка поговорил с ребятами, и вся «ретивая команда» согласилась помогать тёте Шуре. Через день Александра сдала Стеше тысячное стадо поросят, простилась с ней и дедом Афанасием и перешла работать в Берёзовку. А вечером, возвращаясь с работы домой, она увидела над Клинцовским лагерем красный огонь фонаря. Он горел призывно и ярко. — Что это? — спросила удивлённая Александра. — Маяк, мама, — ответил Гошка. — Мы с ребятами поставили. Помнишь, зимой он потух? А теперь хорошо разгорелся. И пусть долго-долго всем светит.