запустение. Узенькая тропинка, петляя, сбегала с холма к сверкающей на солнце речке. Чудесное какое местечко, подумал Вадим. Надо только руки приложить. И деньги.

Помещик Вадим Петрович Северинов. Забавно звучит. Вадим усмехнулся своим мыслям. Он был сугубо городским жителем и лишь перешагнув тридцатилетний рубеж почувствовал, что Москва с ее бешеными ритмами, вечным скоплением людей и чудовищной загазованностью начинает действовать ему на нервы. Захотелось иметь убежище подальше от городского шума, куда всегда можно было бы сбежать, когда нагрузка становится нестерпимой.

Все возвращается на круги своя. Когда-то, еще до Первой мировой войны, старший брат его деда за один вечер просадил в карты их родовое имение. Изрядный был кутила и игрок. Неувядающая семейная легенда. Только спустя несколько лет Севериновы поняли, что это был спасительный перст судьбы. В революцию они вступили рядовыми гражданами, и это помогло им выжить.

— Вадим. Петрович!

Мужской голос вывел его из задумчивости. Он и забыл, что был здесь не один. Двое мужчин стояли около старого дома, оживленно переговариваясь. Поодаль маялся от безделья его шофер Сева. Вадим неторопливо приблизился.

— Все более или менее ясно, — сказал один из мужчин, который постарше. Вячеслав Михайлович Зверев, довольно известный в Москве архитектор. — Дом будем ставить прямо здесь, на месте старого. Лучшего места не сыскать. — Он со вкусом потер ладони. — Умели, умели в старину строить, ничего не скажешь. Вид-то какой! — Широким жестом он указал на поросшие лесом пологие холмы за речкой. — Виктор обещает расчистить площадку за несколько дней. А там и к строительству приступить можно.

Виктор, коренастый парень в кожаной куртке и кепке, выдохнул колечко дыма и, затоптав каблуком сигарету, согласно кивнул.

— Ну что ж, отлично. — Вадим бросил взгляд на часы. — Значит, можем возвращаться. Нам еще с вами, Вячеслав Михайлович, предстоит определиться с окончательным вариантом проекта. Сколько времени, по-вашему, понадобится для завершения работ?

— С подводом коммуникаций и внутренней отделкой месяца три-четыре. Скажем, четыре, чтобы наверняка. Так что на август можете планировать новоселье.

Они направились к машине. Сева предупредительно распахнул дверцы.

— Стойте! Подождите!

Все как по команде обернулись на невесть откуда раздавшийся голос. От дома к ним бежала девушка, поминутно спотыкаясь и оскальзываясь на влажной земле.

Она остановилась перед ними, нерешительно переводя взгляд с одного на другого. Ни мешковатая куртка, ни высокие, сплошь облепленные грязью резиновые сапоги с заправленными внутрь джинсами не могли скрыть изящных линий ее молодого тела. Пышные, собранные высоко на затылке каштановые волосы растрепались от быстрого бега и теперь окружали ее лицо золотистым ореолом. Она напоминала олененка, стремительно выскочившего из леса и застывшего при виде незнакомых двуногих существ.

— Вы… Вы хотите все здесь сломать? — спросила она, тяжело переводя дух. Ноздри ее тонкого, с легкой горбинкой, носа трепетали. Свой неожиданный вопрос она обратила к Вячеславу Михайловичу, решив, видимо, что он здесь главный.

— Не понимаю, почему вас это беспокоит, моя милая, — покровительственно проговорил он. — В любом случае вопрос не ко мне. Вадим Петрович теперь здесь хозяин. Его и спрашивайте.

Она стремительно повернулась к Вадиму и повторила свой вопрос одними глазами. Глаза у нее были красивые, лучистые и очень взволнованные. Занятная девчушка.

Вадим согласно склонил голову.

— Хочу построить здесь большой дом.

— Но… Но для этого… — Она растерянно развела руками. — Для этого нужно сломать старый.

— Совершенно верно.

— Вы не можете этого сделать. Это… — Девушка запнулась. — Это — историческая ценность.

— Мне ничего об этом не сообщили при продаже, — заметил Вадим.

— Да что они понимают! Здесь с середины восемнадцатого века было имение потомков воеводы Богдана Апрелева. Наполеон в этом доме останавливался на пути в Москву. Тогда дом устоял, а теперь погибнет от вашей руки. Геростратова слава!

Вадим с удивлением посмотрел на нее. Необычный лексикон для сельской жительницы.

— Вы, я вижу, хорошо знакомы с историей здешних мест. Чем вы занимаетесь?

— Я библиотекарь. И еще учительствую в начальных классах.

— А зовут вас как?

— Маша Антонова. Мария Павловна, — поспешно поправилась она.

— И вы, Мария Павловна, настаиваете, чтобы я ничего здесь не трогал?

— Настаивать я не имею права. Я могу только просить. Она сказала это с таким достоинством, что Вадим с невольным уважением посмотрел на нее.

— И как вы это себе представляете?

— Вы могли бы отреставрировать его. Воссоздать в первозданном виде. Это же проще, чем ломать и потом строить заново.

— Вы же ровным счетом ничего в этом не понимаете, моя милая, — вмешался Вячеслав Михайлович.

— Меня зовут Мария Павловна.

— Да, конечно, — поморщился он. — В любом случае вы в этом не разбираетесь. Восстановительные работы очень трудоемки. Кроме того, мы не знаем, как выглядел этот дом… хм… в лучшие времена.

— Я могу найти для вас рисунки.

— Это вряд ли что-либо изменит. Проект уже готов и…

— А это, пожалуй, интересная мысль, — перебил его Вадим. — Когда вы сможете достать рисунки?

— Вадим Петрович!

Но он проигнорировал негодующий возглас архитектора.

— Так когда?

— Хоть завтра. Я живу в Апрелеве. Отсюда десять минут на машине.

— Знаю, знаю. Я там бывал, и не раз. Завтра, часа в два, к вам подъедет мой человек. Вам это удобно?

— Вполне. Я живу на улице Пушкина, 15.

— Значит, договорились. Не скрою, вы заинтересовали меня. В связи с этим у меня к вам будет просьба.

— Я слушаю.

— Не могли бы вы собрать для меня побольше информации об этом имении? Я, естественно, заплачу.

— В этом нет необходимости. Я буду рада сделать это для вас.

— Мы еще вернемся к этому вопросу. Вас подвезти?

— Нет, спасибо. У меня свой транспорт. — Она весело тряхнула головой и пояснила: — Велосипед. Остался там, на дороге.

— Ну, как хотите. До свидания.

— До свидания.

Маша стояла и смотрела, как машина, буксуя в грязи, с трудом выруливает на дорогу. Как славно все получилось, даже не верится. А этот Вадим Петрович ничего, совсем не такой напыщенный индюк, как она думала. Не то что этот второй. «Моя милая». Разговаривал с ней как с горничной. Хорошо, что не он здесь хозяин.

— Вадим Петрович, вы же не серьезно? — говорил тем временем Вячеслав Михайлович, вальяжно откинувшись на сиденье.

— Вполне серьезно.

— Но почему мы должны слушать какую-то деревенскую дурочку?

— Потому что она права.

Всполохи.