кивнула, глядя прямо в глаза Телониусу.
— Когда ведьма умирала, ее память прошла через наше сознание. Мы знаем о ней теперь гораздо больше, чем хотелось бы.
— Но кто она была такая?
— Всего лишь крестьянка со скромным пси-талантом, — объяснила Гвен. — Отчасти из-за этого, отчасти из-за уродства все ее сторонились и прогоняли, и всеобщее презрение породило в ее душе жажду мести. Она поверила, что у нее есть скрытые таланты, которые однажды проявятся и дадут ей власть и славу — и возможность отомстить.
Отец Телониус печально кивнул.
— Старая история и грустная, хотя рассказывалась много раз. Единственное лекарство в таком случае — благодать, вера и преданность милосердию. Но если этого нет, она становится плодородной почвой для тех, кто стремится превратить ее в свой инструмент. Род кивнул.
— Ты верно говоришь. Торнадо сдерживала не сила пси, а силовое поле, приводимое в движение электрическими приборами и ядерным реактором.
— Вот оно что… — отец Телониус вскинул голову. — Значит, ею воспользовался агент извне.
— Несомненно, — подтвердила Гвен, — хотя сама она этого не знала. Он пришел к ней в облике дьявола, просил ее сочувствия и обещал удовлетворить ее страсти. Если она преклонится перед ним, говорил он, то получит власть и силу — для уничтожения. Он дал ей поручение — ввергнуть Грей-мари в анархию. И показал, как этого достичь. Рассказал о крестьянине, который делает камни из ведьмина мха, и как заставить эти камни издавать музыку, которая обратит к ней обычных людей, не владеющих колдовским даром. Потом он показал, как она сможет привлекать их к себе, использовать музыку, чтобы они отдали ей свои последние скромные силы, показал, как привлекать все больше и больше народа. Так она создала свой «ковен» из обманутых смертных, которые, подобно ей самой, считали себя великими, потому что в глубине души были унижены. Она пообещала им власть дьявола, который явился ей, помогала обманывать себя и поверить, что они обладают колдовским даром.
— Но неужели у них не было никакого дара? — спросил отец Телониус.
— Никакого, кроме великодушия, которое могло бы у них быть, если бы они сами его не отравили. Некоторых их них она направляла к творцу, чтобы платить ему и говорить, какие новые формы музыки ей нужны в новой партии камней. Других посылала разбрасывать камни и приводить назад с собой как можно больше людей.
— Вот почему музыка камней стала такой неприятной, — объяснил Род.
— Да уж, — согласился отец Телониус, — в ней все время чувствовался отравленный разум. Но что за странные существа сопровождали распространение этой музыки?
Род покачал головой.
— Их никто не создавал. Сама музыка начала подсказывать необычные видения. Я думаю, что они возникали так же, как в свое время эльфы: это плоды воображения людей, не подозревающих, что они проективные телепаты. Но на этот раз образы подсказывались не старыми сказками, а музыкой.
Отец Телониус кивнул.
— И этот агент в облике дьяволе велел ей обожествлять его?
— Есть люди, которым такое нравится, — признал Род.
Магнус пристально посмотрел на него.
— Но это так, — согласилась Гвен. — Это он построил для нее алтарь со своими приборами власти, он показал, как объединять мысленную энергию людей. Но сам он не псионик и потому не мог показать, как пользоваться этими ресурсами; это она обнаружила сама и тем самым открыла канал, который уже не смогла закрыть, канал непосредственно из этого резервуара в свой мозг.
— И это разрушило ее мозг? — спросил монах.
Гвен кивнула.
— Все больше и больше людей приходило к ней и передавало свои скромные силы, и постепенно энергия резервуара подавила ее мозг. Она начала терять контроль. Она издавала звуки, которые усиливались в сознании окружающих, те передавали их творцу, и камни издавали все более и более ужасную музыку.
— А резервуар преображал эту музыку в еще более ужасный шум, а ее агенты передавали его творцу, — кивнул Род. — Начинался новый цикл, и резервуар переполнялся силой, которую никто не контролировал.
— Регенеративный цикл, — подытожил отец Телониус, — порочный круг.
— Петля обратной связи, по другой терминологии, — согласился Род. — Чем больше силы он получал, тем более извращал создавший его разум, и чем больше становился ковен, тем сильнее действовала сила на нейроны людей, притупляя их сознание.
— Сила, которую она получила, и сожгла ведьму, — заявила Гвен. — Она могла бы справиться с вихрем, но к тому времени, как он возник, она уже лишилась собственного сознания.
Род кивнул.
— Она превратила все: себя, своих приближенных, резервуар — в вышедшую из-под контроля машину, которая пошла вразнос.
— Но именно этого они и хотели, — возразила Гвен. — Они сами хотели утратить контроль, хотели в конце концов потерять даже ведьму.
Отец Телониус покачал головой.
— Это инстинкт общественного животного — отказаться от себя и стать частью чего-то большего.
— Такой импульс должен приводить на дорогу, ведущую к Небу, — добавил брат Дориан.
— Но может свернуть и на дорогу в ад, — заключил отец Телониус. — О, как легко нас сбить с пути! И чем мы моложе, тем легче это сделать!
Младшие Гэллоугласы переглянулись.
Потом, как один, повернулись к брату Дориану.
Он упаковывал свою клавиатуру.
— Как? — воскликнула Корделия. — Ты оставляешь нас?
Монах прервал свое занятие.
— Думаю, нет, — сказал он с улыбкой. — Конечно, я вернусь в монастырь, но скоро в этой земле появятся новые песни.