оружие. Римское или галльское. Оно прибудет к сроку. Это моя забота. Далее. Я распорядился добыть продовольствия вдоволь, чтобы войско насытилось, как никогда. Ибо оно заслужило это… Мое повеление я сам доведу до сведения воинов. И я уверен, что они покажут и невиданную храбрость, и мужество, и доблесть.
– Это уж точно, – поддержал Бомилькар.
– В свое время я укажу причины, которые побудили меня принять такое решение. Об этом я сообщу и в Карфаген вместе с просьбой прислать золота на расходы. Я думаю, что отцы Карфагена раскошелятся наконец. Скупердяи, коих немало в Совете, поймут, наверное, всю важность, может быть, последних расходов, ибо Рим в руках у нас. Или почти в руках. В зависимости от того, что мы пожелаем. Мы можем разрешить себе поиграть с ним, как кошка с мышью.
Махарбал сделал вид, что не расслышал последних слов.
– Как ты сказал, Ганнибал?
– Как кошка с мышью.
Махарбал хлопнул себя ладонью по лбу,
– Великие слова!
Ганнибал на мгновение застыл.
– Ладно, – сказал он примирительно, – давайте расходиться, а ты, Махарбал, останься.
Ганнибал отдышался, точно долго находился под водой наподобие греческих ловцов губок или же взошел на гору – на высокую вершину. – Вот мы вдвоем, – сказал он, – выкладывай все, что желал выложить и что ты пожелал скрыть от других. Ты, Махарбал, на особом счету. Это тебе известно. Без тебя не обходилась ни одна победа. Ты был везде, где надлежало быть. Я вправе ждать прямого разговора. Не так ли? Махарбал не торопился с ответом. На лбу его алел грубый шрам – памятный знак битвы при Тицине. – Чтобы ответить на твой вопрос, – произнес он неторопливо, – надо возвратиться назад… – Ну что ж, возвратимся, Махарбал. – Возвратиться и подумать над тем, что было. – Давай подумаем. – Подумать с тем, чтобы урок пошел впрок. – Ты знаешь, Махарбал, я люблю уроки, и они всегда идут впрок. – Не думаю. – Как так? – Ганнибал этого не ожидал. – Постой, ты хочешь сказать, что я воюю вслепую? Что не понимаю своих ошибок? И не учусь на ошибках? – Я не совсем о том. Как бы это тебе сказать, мой Ганнибал? – Махарбал скрестил волосатые руки на груди, руки мясника с карфагенского рынка. – Возьмем переход через Альпы. Мы перешли. Мы победили. А что же дальше? – Как – что? – поражался Ганнибал. – Неужели ничего не было дальше? – Нет, не было. Мы топтались в Цизальпинской Галлии. Мы поджидали римлян… – Неправда! Они сами подошли к нам. – Но мы их подпустили. Вместо того чтобы самим двигаться на юг. Двигаться без промедления. – Но это было невозможно. – Нет, – возразил Махарбал, – было возможно. Но мы ждали. – Допустим. – Дальше. Мы одержали верх под Тицином. А результат? – Мы же здесь, на озере! – Этого мало, Ганнибал. – Продолжай. – Мы победили при Требии. А результат? – Мы в двух шагах от Рима. Махарбал словно не слышал этих слов. Он продолжал: – А теперь мы снова разбили римлян. А результат? – Победа! Мало тебе? – Мало, Ганнибал! – Что же еще?! – взорвался командующий. – Нужна окончательная победа. – Мне тоже. – Так бери ее! Ганнибал грузно сел на скамью, схватился за голову, точно хотелось ему выдрать себе волосы. Махарбал продолжал, все больше ожесточаясь: – Ты, Ганнибал, умеешь побеждать. Ты под стать Македонцу. Я скажу больше: превосходишь его. Но слушай меня: ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться плодами своей победы… Разве можно отдыхать, когда Рим совсем рядом и готов упасть к нашим ногам поверженным? Ганнибал выпрямился, опустил руки и уставился на Махарбала: взгляд был пустой. Ни единой мысли не уловил в глазах полководца начальник всадников Махарбал...
Ганнибал отдышался, точно долго находился под водой наподобие греческих ловцов губок или же взошел на гору – на высокую вершину. – Вот мы вдвоем, – сказал он, – выкладывай все, что желал выложить и что ты пожелал скрыть от других. Ты, Махарбал, на особом счету. Это тебе известно. Без тебя не обходилась ни одна победа. Ты был везде, где надлежало быть. Я вправе ждать прямого разговора. Не так ли? Махарбал не торопился с ответом. На лбу его алел грубый шрам – памятный знак битвы при Тицине. – Чтобы ответить на твой вопрос, – произнес он неторопливо, – надо возвратиться назад… – Ну что ж, возвратимся, Махарбал. – Возвратиться и подумать над тем, что было. – Давай подумаем. – Подумать с тем, чтобы урок пошел впрок. – Ты знаешь, Махарбал, я люблю уроки, и они всегда идут впрок. – Не думаю. – Как так? – Ганнибал этого не ожидал. – Постой, ты хочешь сказать, что я воюю вслепую? Что не понимаю своих ошибок? И не учусь на ошибках? – Я не совсем о том. Как бы это тебе сказать, мой Ганнибал? – Махарбал скрестил волосатые руки на груди, руки мясника с карфагенского рынка. – Возьмем переход через Альпы. Мы перешли. Мы победили. А что же дальше? – Как – что? – поражался Ганнибал. – Неужели ничего не было дальше? – Нет, не было. Мы топтались в Цизальпинской Галлии. Мы поджидали римлян… – Неправда! Они сами подошли к нам. – Но мы их подпустили. Вместо того чтобы самим двигаться на юг. Двигаться без промедления. – Но это было невозможно. – Нет, – возразил Махарбал, – было возможно. Но мы ждали. – Допустим. – Дальше. Мы одержали верх под Тицином. А результат? – Мы же здесь, на озере! – Этого мало, Ганнибал. – Продолжай. – Мы победили при Требии. А результат? – Мы в двух шагах от Рима. Махарбал словно не слышал этих слов. Он продолжал: – А теперь мы снова разбили римлян. А результат? – Победа! Мало тебе? – Мало, Ганнибал! – Что же еще?! – взорвался командующий. – Нужна окончательная победа. – Мне тоже. – Так бери ее! Ганнибал грузно сел на скамью, схватился за голову, точно хотелось ему выдрать себе волосы. Махарбал продолжал, все больше ожесточаясь: – Ты, Ганнибал, умеешь побеждать. Ты под стать Македонцу. Я скажу больше: превосходишь его. Но слушай меня: ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться плодами своей победы… Разве можно отдыхать, когда Рим совсем рядом и готов упасть к нашим ногам поверженным? Ганнибал выпрямился, опустил руки и уставился на Махарбала: взгляд был пустой. Ни единой мысли не уловил в глазах полководца начальник всадников Махарбал...