вооруженные полицейские, человек семьдесят. Сообщая им приказ начальства, старший полицейский наставлял: «Будьте начеку. Вас послал сам господин Фан, член провинциального правительства». Блюстители порядка разделились на две группы: одни заняли посты на вахте, другие прохаживались взад и вперед.
Народ все прибывал. Над стадионом стоял сплошной гул голосов. Но вот на помост взошел член комитета и жестом руки возвестил о начале митинга. Под ивами собрались приверженцы Сюань-бо и Чжун-фана; заложив руки за спину, они приподнимались на цыпочки, чтобы лучше видеть трибуну.
– Господа, вы уже здесь?
Появление высокого мужчины в белой одежде привело Сюань-бо и его друзей в замешательство. Но в следующее мгновение Сюань-бо с улыбкой заговорил:
– А, учитель Юй-шэн? Сегодня мы удостоимся чести услышать ваше выступление.
– Я долго жил вдали от родных мест, и мне редко удавалось беседовать с земляками. Сегодня наконец представился случай сказать им несколько слов.
Юй-шэн полез в карман за носовым платком, чтобы пригладить им растрепанные ветром волосы. Однако Чжун-фан, проследив за движением его руки, с опаской отшатнулся.
Сюань-бо же приличия ради сказал:
– Да, сегодня весьма удобный случай.
Стоявшие поодаль не могли слышать Юй-шэна, они лишь следили за его жестикуляцией. Сюань-бо с компанией слушали внимательно, но подойти к помосту не решались.
– О чем он толкует? – спросил Чжун-фан у одного из коллег.
– Может быть, пора обратиться к полиции? – сказал член отдела просвещения, вопросительно взглянув на Сюань-бо.
Тот помедлил, пытаясь разобраться в словах Юй-шэ-на, затем, покачав головой, возразил:
– Не стоит, не стоит. Он говорит что-то о любви к родине.
– Ах, о любви к родине! – Чжун-фан погладил рукой живот, видимо, выражая этим свое удовлетворение.
Снова наступила жара. Во дворе на ясене, словно соревнуясь между собой, стрекотали цикады. Юй-шэн машинально листал страницы регистрационного журнала, где по-прежнему было записано всего восемь имен. Но он не отчаивался: «Это не поражение. Можно еще многое сделать! Пусть пока восемь. Будем их как следует учить! Вот если ничему не научим, тогда можно будет признать поражение». В это время школьный служитель пропустил в дверь господина Гао Цзюя. – Проходил мимо и вот решил заглянуть. Помещение у вас довольно приличное, за сколько, интересно, его арендуете? – На лбу у Гао Цзюя выступили капельки пота. Юй-шэн помог старику раздеться, усадил его и весело ответил: – Помещение хорошее. За домом большой сад, где можно устроить спортивную площадку. А плата за аренду всего двадцать юаней. Гао Цзюй с равнодушным видом произнес несколько ничего не значащих фраз и переменил тему разговора: – Я пришел кое-что сказать вам, Юй-шэн. Вы, конечно, видели на стадионе полицейских? – Видел. – Как вы думаете, для чего их прислали? – Думаю, для поддержания порядка. – Не совсем так, не совсем так, – улыбаясь, покачал головой Гао Цзюй и после небольшой паузы добавил: – Эта идея полностью принадлежит военному губернатору. Полицию выслал он. Ему стало известно, что у нас действуют экстремисты, бунтовщики. – Бунтовщики-экстремисты? – Юй-шэн невольно улыбнулся. – А разве есть здесь такие? Гао Цзюй было растерялся, но, тотчас же оправившись, ответил: – Есть или нет, нам неизвестно. Но он сказал – есть, и этого вполне достаточно. Однако дело не в губернаторе. Я бы вам советовал на время уехать отсюда. – Позвольте, почему? – спросил Юй-шэн, полагая, что неправильно понял Гао Цзюя, и пристально на него посмотрел. – Потому что, по некоторым сведениям, в кармане у военного губернатора лежит список бунтовщиков, и среди них значитесь вы. Гао Цзюй близоруко прищурился и стал внимательно следить за учителем. Юй-шэн расхохотался: – Я значусь среди экстремистов? Да я даже не знаю, кто они такие! Как же это могло случиться? – Вы легкомысленны, – возразил Гао Цзюй. – Знаете вы или не знаете, но имя ваше он записал. Вам известно, что за его спиной стоят милитаристы? В наше время милитарист – сила. А больше всего они ненавидят бунтовщиков. Уезжайте, не то хлебнете горя. Мы с вами давние друзья – ведь вы мой ученик. Я счел своим долгом предупредить вас. Словно огромная тяжесть свалилась с плеч Гао Цзюя; слова, тщательно подобранные его друзьями, были выучены наизусть. – Я безгранично тронут вашими добрыми намерениями, господин Гао, – проговорил после некоторого раздумья Юй-шэн. Гао Цзюй не утруждал более хозяина: оделся и ушел. Проводив гостя, Юй-шэн вернулся в комнату, посмотрел на растущий во дворе ясень, светло-зеленый, в ярких лучах солнца, и, с юношеским задором покачав головой, улыбнулся. Потом прикусил губу и подумал: «Как нелепо было бы послушаться его совета!»
1925
Снова наступила жара. Во дворе на ясене, словно соревнуясь между собой, стрекотали цикады. Юй-шэн машинально листал страницы регистрационного журнала, где по-прежнему было записано всего восемь имен. Но он не отчаивался: «Это не поражение. Можно еще многое сделать! Пусть пока восемь. Будем их как следует учить! Вот если ничему не научим, тогда можно будет признать поражение». В это время школьный служитель пропустил в дверь господина Гао Цзюя. – Проходил мимо и вот решил заглянуть. Помещение у вас довольно приличное, за сколько, интересно, его арендуете? – На лбу у Гао Цзюя выступили капельки пота. Юй-шэн помог старику раздеться, усадил его и весело ответил: – Помещение хорошее. За домом большой сад, где можно устроить спортивную площадку. А плата за аренду всего двадцать юаней. Гао Цзюй с равнодушным видом произнес несколько ничего не значащих фраз и переменил тему разговора: – Я пришел кое-что сказать вам, Юй-шэн. Вы, конечно, видели на стадионе полицейских? – Видел. – Как вы думаете, для чего их прислали? – Думаю, для поддержания порядка. – Не совсем так, не совсем так, – улыбаясь, покачал головой Гао Цзюй и после небольшой паузы добавил: – Эта идея полностью принадлежит военному губернатору. Полицию выслал он. Ему стало известно, что у нас действуют экстремисты, бунтовщики. – Бунтовщики-экстремисты? – Юй-шэн невольно улыбнулся. – А разве есть здесь такие? Гао Цзюй было растерялся, но, тотчас же оправившись, ответил: – Есть или нет, нам неизвестно. Но он сказал – есть, и этого вполне достаточно. Однако дело не в губернаторе. Я бы вам советовал на время уехать отсюда. – Позвольте, почему? – спросил Юй-шэн, полагая, что неправильно понял Гао Цзюя, и пристально на него посмотрел. – Потому что, по некоторым сведениям, в кармане у военного губернатора лежит список бунтовщиков, и среди них значитесь вы. Гао Цзюй близоруко прищурился и стал внимательно следить за учителем. Юй-шэн расхохотался: – Я значусь среди экстремистов? Да я даже не знаю, кто они такие! Как же это могло случиться? – Вы легкомысленны, – возразил Гао Цзюй. – Знаете вы или не знаете, но имя ваше он записал. Вам известно, что за его спиной стоят милитаристы? В наше время милитарист – сила. А больше всего они ненавидят бунтовщиков. Уезжайте, не то хлебнете горя. Мы с вами давние друзья – ведь вы мой ученик. Я счел своим долгом предупредить вас. Словно огромная тяжесть свалилась с плеч Гао Цзюя; слова, тщательно подобранные его друзьями, были выучены наизусть. – Я безгранично тронут вашими добрыми намерениями, господин Гао, – проговорил после некоторого раздумья Юй-шэн. Гао Цзюй не утруждал более хозяина: оделся и ушел. Проводив гостя, Юй-шэн вернулся в комнату, посмотрел на растущий во дворе ясень, светло-зеленый, в ярких лучах солнца, и, с юношеским задором покачав головой, улыбнулся. Потом прикусил губу и подумал: «Как нелепо было бы послушаться его совета!»
1925