Борис Горбатов АВТОБИОГРАФИЯ

Я родился в 1908 году в Донбассе на Петромарьевском (ныне Первомайском) руднике. Это — в полукилометре от шахты «Центральная Ирмино», где Стаханов поставил свой рекорд.

Мое детство провел я на руднике, всю молодость — в Донбассе. Мне было двенадцать лет, когда вместе с другими мальчиками мы организовали первую на Украине детскую коммунистическую группу (ныне это пионеры). Мне не было четырнадцати лет, когда меня приняли в комсомол. Мне было девятнадцать лет, когда меня приняли кандидатом в ВКП(б). С 1930 года я член партии. Как и герой моей книги «Мое поколение», «я никогда не был беспартийным».

В детстве я работал на Краматорском заводе в Донбассе учеником строгальщика. Но очень рано увлекся литературой. Стал рабкором. В мае 1922 года в губернской газете Донбасса «Всесоюзная кочегарка» был напечатан мой первый рассказ «Сытые и голодные». Меня пригласили работать в газете. Я стал журналистом,— и уже на всю жизнь.

В 1924 году мы организовали Союз пролетарских писателей Донбасса «Забой». Я работал в нем. В 1925 году был делегатом первого Всесоюзного съезда пролетарских писателей и был избран в правление ВАПП.

В марте 1926 года на очередном съезде я был избран одним из секретарей ВАПП и переехал в Москву. В это время я писал стихи, они печатались в центральных газетах и журналах. Должна была выйти книга моих стихов.

Но осенью того же года я принял два важных для меня решения: я понял, что я не поэт, бросил писать стихи и решил вернуться в Донбасс. Это были, ей-богу, мудрые решения! По-моему, они спасли мою творческую жизнь.

Там я написал мою первую книгу «Ячейка» — о комсомольцах Донбасса. Неожиданно для меня и издательства эта книга имела успех, вышла десятью изданиями. Ее перевели на немецкий язык, и она впоследствии горела на гитлеровском костре в Берлине. Следующая моя книга «Наш город» была жестоко раскритикована нашей печатью — и эта критика была полезным для меня уроком.

В 1928 году ЦК ВЛКСМ послал меня представителем ЦК в Госиздат. Я переехал в Москву.

В 1930 году пришел мой срок призываться в армию.

Как и всякий комсомолец, я мечтал получить военную подготовку. Пригодится! И пригодилось.

Я служил красноармейцем на Кавказе, на турецкой границе, во 2-м Кавказском горно-стрелковом полку. Участвовал в высокогорном походе, был членом полкового партийного бюро, редактировал полковую газету и стажировал на командира взвода. Затем стал командиром взвода.

Демобилизовавшись из армии, вернулся в Москву и стал специальным корреспондентом «Правды». С тех пор моя жизнь навсегда связана с «Правдой».

Я много поездил по стране. Был на новостройках, заводах, шахтах. При мне задули первую, а затем вторую домну Магнитки, пустили Днепрогэс, Соликамский комбинат, Макеевский блюминг. Я был на всех металлургических заводах СССР, на участках, рудных, соляных, калийных и золотых шахтах. Обо всем этом я писал очерки в «Правду». Вышло несколько книжек моих очерков: «Мастера», «Коминтерн» и т. д. Почти два года я прожил на Урале.

В 1934 году вышла моя новая книга «Мое поколение».

В это время я увлекся авиацией. Как командир запаса отбывал переподготовку в авиации. Был затем помощником командира по политической части в перелете легких самолетов конструкции Яковлева по маршруту Москва — Иркутск — Москва. За этот рекордный в то время перелет маленьких машин я был награжден почетным оружием Осоавиахима.

Затем полетел с В.С. Молоковым в Арктику: Москва — о. Диксон.

На о. Диксон мне пришлось остаться, так как Молоков должен был вывезти больных. Я зазимовал. Зимовал около года, о чем ни разу не пожалел. Полюбил Арктику.

В 1936 году, опять же в составе экипажа Молокова, я участвовал в арктическом перелете через всю Арктику. Мы пролетели тридцать тысяч километров на летающей лодке, побывали на всех зимовках, на Камчатке, на Чукотке, на Командорских островах, на Охотском море — и окончили перелет на Москве-реке, где нас встречали руководители партии и правительства.

За этот перелет я был награжден орденом «Знак Почета».

В 1937 году продолжал летать на Север. Был на Ленских приисках, в Сибири и т. д. В результате этого увлечения Севером вышла моя книга «Обыкновенная Арктика» — самая любимая моя книга.

Мне хочется здесь подчеркнуть, что жизненный опыт, знание жизни приобретаются неслучайными, «творческими командировками». Вся жизнь писателя есть непрерывное, ежедневное наблюдение и изучение. Что касается меня — то я только за письменным столом вспоминаю, что я — писатель. Я стараюсь забыть об этом, когда живу среди людей, хочу жить просто, как люди живут, не думая о том, как я потом опишу это облако или бородку этого человека, но невольно запоминаю и это облако и эту бородку. К сожалению, я редко записываю что-либо в записную книжку, но все увиденное, услышанное, узнанное прочно откладывается в памяти, словно в закрома. И чем эти душевные закрома полнее, тем легче писать.

Огромную службу сослужила мне моя долголетняя работа в газете в качестве специального корреспондента. Газета дала мне возможность исколесить всю нашу страну, встретиться со многими замечательными людьми и, главное, встретиться с ними по-деловому. Для советского журналиста обязательно ответственное, строгое и именно деловое изучение материала; журналист по необходимости дотошно вникает в технику дела, он недоверчиво слушает всякие реляции, он все должен прощупать собственными руками, если не хочет подвести свою редакцию и обмануть своих читателей. На мой взгляд, для писателя работа в газете незаменима. Во всяком случае, лично я обязан газете всем, что я знаю и умею.

Газета научила меня разговаривать с людьми и по душам и «по существу». Я, например, никогда не беседовал с человеком, держа перед собой блокнот. Из опыта я знаю, что, заметив блокнот, ваш будущий герой невольно и из самых лучших побуждений начнет рассказывать вам не то, что есть на самом деле. Он будет «чуть-чуть» приукрашивать, присочинять, ведь он говорит уже не просто, а для печати, для литературы.

Процесс наполнения «закромо´в» я считаю первым и, может быть, самым важным процессом в жизни писателя.

Но вот задумана новая книга. Кажется, что твои закрома достаточно полны для того, чтобы ее написать. Теперь только — садись за стол и катай! Прекращается ли теперь изучение жизни? Разумеется, нет. Напротив, именно теперь оно становится наиболее активным, творческим, сознательным. Теперь уже не просто живешь, теперь ищешь. Ищешь людей, которые тебе нужны. Ищешь осмысленно, требовательно, придирчиво…

Иногда из рассказов писателей о прототипах своих героев может