Любовь. Бл***тво. Любовь

И в январские пурги, и в мае, где градом беременна, Налетает гроза с атлантических дальних морей, Вспоминаю хирурга, прозаика Юлия Крелина, Что друзей провожает из морга больницы своей. Не завидую другу, целителю Крелину, Юлику, — Медицина его непроворна, темна и убога. В ухищреньях своих он подобен наивному жулику, Что стремится надуть всемогущего Господа Бога. Почесав в бороде, раскурив неизменную трубку, Над наполненной рюмкой что видит он, глядя на нас? Сине-желтую кожу лежащего в леднике трупа? Заострившийся нос и лиловые впадины глаз? Не завидую другу, писателю Юлию Крелину, — Он надежно усвоил, что вечность не стоит и цента. Сколько раз с ним по-пьянке шутили мы, молодо — зелено, Что бояться не следует, – смертность, увы, стопроцентна. Пропадает в больнице он ночи и дни тем не менее, И смертельный диагноз нехитрым скрывая лукавством, Безнадежных больных принимает в свое отделение, Где давно на исходе и медперсонал, и лекарства. Не завидую другу, врачу безотказному Крелину, — В неизбежных смертях он всегда без вины виноватый. С незапамятных лет так судьбою жестокою велено: Тот в Хароны идет, кто когда-то пошел в Гиппократы. Не завидую я его горькой бессмысленной должности, Но когда на меня смерть накинет прозрачную сетку, На него одного понадеюсь и я в безнадежности, Для него одного за щекою припрячу монетку.