- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (69) »
тупик» рассказывает правду о таких кретинах, как вы, которые сами себя загнали в тупик. Понятно? И мне больше не интересно слушать вас – рабочий день закончился.
Как бы в подтверждение своих слов Наташа посмотрела в окно. Начинался закат. Разбавленная сметана покраснела, словно в нее добавили клюквенного сока.
Семен Клякин провел свое детство во дворе и, даже превратившись в певца Артура, на оскорбления реагировал по-дворовому. Он перегнулся через стол, схватил Наташу за отворот блузки и прохрипел, как ему казалось, грозно:
– Я на тебя, сука, в суд подавать не буду – много чести, блин! Я тебя изведу, поняла?! Кровью ссать будешь, ясно?!
Наташа расхохоталась.
– У вас… – Она хохотала и никак не могла успокоиться. – У вас, Джеймс Бонд, козявка из носа торчит, уберите.
Даже охранники фыркнули.
Артур отпустил Наташу, провел пальцем под носом и сказал спокойно:
– Я тебе устрою такую жизнь… Мало не покажется!
Когда он ушел, Наташа подошла к телефону и вдруг поняла, что панически боится набирать Ритин номер. Она знала, что впереди ее ждет неделя всесокрушающего страха. Не из-за Артура, конечно, фиг с ним… Из-за другого. По-настоящему страшного. Из-за того, что может всю ее жизнь перевернуть. А если уж честно говорить, то не перевернуть, а прекратить. Окончательно.
И снова по телу потек мерзкий холодок. И снова захотелось спрятаться куда-нибудь. Но от того, чего она так боялась, спрятаться было невозможно.
В кафе было так мало посетителей, что к двум симпатичным женщинам никто не приставал. Наташа могла спокойно поплакаться своей подруге, не опасаясь подвыпившего кретина с бессмысленным и беспощадным вопросом про планы на вечер. Рита слушала, как всегда, внимательно, прекрасно понимая: если человек разнюнился, не стоит его перебивать, пусть выльет накопившуюся печаль – все легче будет. Когда Наташа закончила, Рита произнесла веско: – Бред. У меня менструальный цикл вообще, знаешь, как гуляет? Как кот. То есть сам по себе. Если бы я каждый раз паниковала, поседела бы уже вся. Подумаешь: усталость. Ты скажи, подруга, у тебя мужик давно был? – В смысле? – удивилась Наташа. – Ну, не в смысле сантехника или гаишника. Я тебе так скажу, Натусь: хочешь просыпаться бодрой и в хорошем настроении, надо засыпать с мужиком, – на этот раз в словах Риты не было даже намека на иронию, – другого способа не придумано. Это я тебе как краевед говорю. Наташа почувствовала, как из глаз ее сами по себе начинают катиться слезы. «Хорошо, что у меня тушь водостойкая», – некстати подумала она, а вслух сказала: – Ритуль, пожалуйста, помоги мне! Пожалуйста. Я тебя умоляю! – Какие проблемы? Я же тебе сказала: позвонишь, приедешь, сдашь анализы, через несколько дней получишь отрицательный ответ, позовешь меня в это самое кафе и угостишь шампанским. Вот и все. Наташе захотелось обнять Риту, но мешал столик. Тогда она схватила ее руки, прижала к губам и запричитала: – Ведь, правда, все будет хорошо? Правда? Я так боюсь, Ритка! Никогда в жизни еще так не боялась… А там, правда, все надежно? Правда? Официантки со смешанным чувством удивления и брезгливости смотрели на двух женщин, одна из которых прижимала к губам руки другой. Рита поймала их взгляды и руки аккуратно освободила. Потом достала из сумки бумажку с телефоном, протянула Наташе. – Ты же понимаешь, – вздохнула Наташа, – ситуация такая, что я не могу открыться, тем более при моей работе. Все должно быть абсолютно конфиденциально. Рита посмотрела
РИТА
Менструации по-прежнему не было, хотя все сроки давно вышли. Как всегда в последнее время, дико раскалывалась голова. И усталость никуда не девалась, не проходила, хоть тресни. Наташа с ужасом понимала, что устает буквально от всего: просыпается уставшей, день проводит уставшей и, сколько бы ни отдыхала, усталость ее не оставляет. Еще Наташу очень злило, что куда-то исчезли ее сны. Совсем. Раньше, бывало, такое приснится, такие события, такая жизнь! Но с тех пор, как она ощутила первые симптомы, словно все отрезало. Наташа любила сны. Это пусть ученые говорят, что, мол, во сне у человека отдыхает организм, – главное, чтобы отдыхала душа, погружаясь в какую-то другую, интересную жизнь. А когда такой жизни во сне нет, то и спать скучно, и просыпаться невесело. И главное, отдыха нет. Ни душе, ни телу. Нехорошее, короче говоря, состояние. Нытное. А нытье – это то, чем непременно хочется поделиться. И сделать это можно было только с одним человеком – подругой Ритой. Рита не унывала никогда. Ритуля принадлежала к тому сорту женщин, которые превращают всю свою жизнь в борьбу со старостью. В этой борьбе годились любые средства: от косметических салонов и миниюбок до всесокрушающего оптимизма – ведь пессимисты, как известно, стареют раньше. В свои сорок Рита выглядела так, что, если мужчина не оглядывался ей вслед, значит, он был голубым. Те, что с традиционной ориентацией, приклеивались к ней взглядом и непроизвольно сглатывали слюну. Когда пять лет назад Ритулю оставил муж Алик – мелкий, но преуспевающий бизнесмен, – Рита ушла в подполье. Приходить в себя. Она не могла позволить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь увидел ее печальной. Даже ее двадцатилетняя дочь Анна вряд ли сумела бы вспомнить, когда она видела слезы в маминых глазах… Из подполья Рита вышла еще более красивой и уверенной в себе. Правда, с тех пор на ее лице отчетливо читалось предупреждение «отвали», которое, как известно, еще больше привлекает мужиков. Рита вышла замуж за Алика в восемнадцать лет и никогда не работала. Правда, для приличия и чтобы не огорчать родителей, она окончила институт, название которого теперь сама вспоминала с трудом. Алик и теперь продолжал ее содержать, несмотря на развод. Более того, он зачем-то знакомил Риту со всеми своими новыми девушками. Рита спокойно, по-деловому оценивала их и давала бывшему мужу советы. «Бывший муж превращается в повзрослевшего ребенка, – говорила она по этому поводу. – Жить с ним трудно, а бросить жалко». Наташа набрала номер Риты и сказала самым своим нытным голосом: – Пойдем пообедаем, а? Умоляю. Только не говори, что спешишь на чей-нибудь день рождения и должна купить подарки. Надо сказать, что неработающая Рита была всегда занята: она постоянно кого-нибудь провожала или встречала, выслушивала, давала советы. Однако самым любимым ее занятием была покупка подарков и участие во всякого рода семейных торжествах. «Праздники чужими не бывают, – говорила она по этому поводу. – Тут, главное, не разучиться радоваться чужой радости». Рита нытный голос подруги оценила правильно и сказала бодро: – Пообедать? Проблем нет.В кафе было так мало посетителей, что к двум симпатичным женщинам никто не приставал. Наташа могла спокойно поплакаться своей подруге, не опасаясь подвыпившего кретина с бессмысленным и беспощадным вопросом про планы на вечер. Рита слушала, как всегда, внимательно, прекрасно понимая: если человек разнюнился, не стоит его перебивать, пусть выльет накопившуюся печаль – все легче будет. Когда Наташа закончила, Рита произнесла веско: – Бред. У меня менструальный цикл вообще, знаешь, как гуляет? Как кот. То есть сам по себе. Если бы я каждый раз паниковала, поседела бы уже вся. Подумаешь: усталость. Ты скажи, подруга, у тебя мужик давно был? – В смысле? – удивилась Наташа. – Ну, не в смысле сантехника или гаишника. Я тебе так скажу, Натусь: хочешь просыпаться бодрой и в хорошем настроении, надо засыпать с мужиком, – на этот раз в словах Риты не было даже намека на иронию, – другого способа не придумано. Это я тебе как краевед говорю. Наташа почувствовала, как из глаз ее сами по себе начинают катиться слезы. «Хорошо, что у меня тушь водостойкая», – некстати подумала она, а вслух сказала: – Ритуль, пожалуйста, помоги мне! Пожалуйста. Я тебя умоляю! – Какие проблемы? Я же тебе сказала: позвонишь, приедешь, сдашь анализы, через несколько дней получишь отрицательный ответ, позовешь меня в это самое кафе и угостишь шампанским. Вот и все. Наташе захотелось обнять Риту, но мешал столик. Тогда она схватила ее руки, прижала к губам и запричитала: – Ведь, правда, все будет хорошо? Правда? Я так боюсь, Ритка! Никогда в жизни еще так не боялась… А там, правда, все надежно? Правда? Официантки со смешанным чувством удивления и брезгливости смотрели на двух женщин, одна из которых прижимала к губам руки другой. Рита поймала их взгляды и руки аккуратно освободила. Потом достала из сумки бумажку с телефоном, протянула Наташе. – Ты же понимаешь, – вздохнула Наташа, – ситуация такая, что я не могу открыться, тем более при моей работе. Все должно быть абсолютно конфиденциально. Рита посмотрела
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (69) »