сейчас ты вернулась к нам, и мы приглашаем тебя в дом, о котором Мэй мечтала в ту далекую ночь. Он, правда, намного величественней, чем могла бы быть наша ферма в Кантоне, – признал он с грустной улыбкой, и в глазах его мелькнули сожаление и покорность судьбе, – но этот дом также полон любви.

И тут к Сарине подошла Мэй. Это снова была та девушка, которую она помнила по прежним счастливым дням. Ее волосы были двумя кольцами уложены над нежными ушками, а лицо сияло без помощи следов рисовой пудры или румян. Мэй надела белое платье, расшитое цветками магнолии и бирюзовыми бабочками, а на указательном пальце ее правой руки было кольцо, украшенное бирюзой размером с перепелиное яйцо.

– Ли покинула нас, сестра моя, – сказала Мэй, проследив за удивленным взглядом Сарины.

– Я удалил ее из поместья, Сарина, – вмешался Чен. – Она со своими тремя дочерьми сейчас живет в одном из многочисленных домов отца в Шанхае, и моя досточтимая мать больше не будет находиться в ее предательской тени.

– Не жалей ее, сестра моя, – добавила Мэй, обнимая Сарину, – она принесла горе каждому из нас.

– Я знаю, – сказала Сарина, думая больше о девочках, чем об их матери, – но без Ли я бы никогда не нашла своего сына.

– Возможно, боги изыскали бы какой-нибудь другой способ привести тебя к нему, – предположил Чен.

– Возможно, – неуверенно согласилась Сарина. Она пододвинулась ближе к Мэй и, понизив голос, спросила: – Ты рассказала Чену о Чин Лин?

Девушка кивнула.

– Между нами нет секретов. Хотя между Ченом и его отцом было много разногласий, Чен скорбит по нему, как скорбел бы самый послушный сын.

– А Джанелла и Ариадна?

Мэй улыбнулась.

– Как только эпидемия закончится, они попытаются найти выживших обитателей дома на улице Цветка Дракона и уговорить их туда вернуться. Джанелла собирается занять место мадам Блю и надеется, что когда-нибудь ее дом станет таким же знаменитым, каким он был при мадам.

Неожиданный плач Майкла Стивена резко вернул Сарину к действительности.

– Мне кажется, наш маленький человечек проголодался, – рассмеялся Чен, подхватывая мальчика на руки. – Пойдемте, друзья, он прав.

Сопровождаемый Дженсоном, Чен понес Майкла Стивена в дом, а Сарина и Мэй последовали за ними. В столовой постаревшая и похудевшая Сюе приветствовала их легким наклоном головы, и Сарина подумала, что эта женщина никогда не простит ей попытки откровенного разговора. Но теперь это уже не имело значения. Чен остался жив и занял место отца, а рядом с ним стояла женщина, которую он любит.

Сидя за роскошным столом, накрытым в их честь, Сарина чувствовала себя словно перенесенной в прошлое. Она будто видела в искаженном кривом зеркале тот первый день, когда она оказалась за этим же самым столом. На стуле Во расположился Чен, а место красавицы Ли заняла Мэй. Сюе устроилась на стуле, когда-то предназначенном для Чена, а на ее прежнем месте сейчас расположилась молодая жена Чена, Лао Куатай.

Несмотря на прелестное лицо, яркий наряд, сочетающий желтый, оранжевый и темно-синий цвета, и многочисленные топазы и сапфиры, украшавшие ее, она казалась бледной тенью рядом с Мэй, и Сарина не могла не пожалеть бедную девушку, обреченную на лишенную любви, блеклую жизнь.

Сарина бросила взгляд на Дженсона, который был поглощен разговором с Ченом. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза и улыбнулся. Ее сердце на мгновение замерло и затрепетало, а к щекам прилила кровь. Стараясь скрыть волнение, она потянулась за палочками, гадая над природой его таинственной власти над ней.

Трапеза закончилась слишком быстро. Дженсон отнес спящего сына в коляску и положил его на сиденье.

Затем повернулся к Чену и пожал ему руку, закрепляя их дружбу и решение возобновить дела.

– Тебе, наверное, будет приятно узнать, – сказал Чен, обнимая Мэй, – что я приказал уничтожить все плантации мака. Мы собираемся вместо него посадить чай. Так как Лао Хунхань упрямо отказывается доверить секрет своего жасминового чая даже зятю, я думаю, будет справедливо создать свой собственный сорт.

– Прими мое безоговорочное одобрение, – сказал Дженсон. – Наша компания будет счастлива заняться перевозками чая.

– Да будет так, – просиял Чен и двумя руками схватил руку Дженсона.

Мэй посмотрела на Сарину, и они, словно сговорившись, потянулись друг к другу и обнялись.

– Я будут очень скучать по тебе, сестра моя, – пробормотала Мэй. – Пожалуйста, пообещай, что ты вернешься прежде, чем пройдет много лет.

– Обещаю, – прошептала Сарина.

– Иди, и пусть улыбки богов согревают твою дорогу, моя возлюбленная сестра, – напутствовала ее Мэй, – и пусть боги даруют тебе и тем, кого ты любишь, долгую жизнь и счастье.

– Я желаю того же самого тебе, моя милая Мэй. Люби Чена и ухаживай за ним, как будто он твой муж, и подари ему сыновей. Обязательно подари ему сыновей!

Мэй в последний раз поцеловала Сарину, а потом, с подозрительно блестящими глазами, отошла в сторону, уступая место Чену. Заключив Сарину в объятия, он сказал:

– Храни нас в своем сердце, как сделаем и мы, наш дорогой друг, и мы никогда не расстанемся.

– О Чен, мне так будет не хватать тебя… вас обоих, – всхлипнула Сарина, пряча лицо на его плече, – но я всегда буду хранить память о вас в своем сердце и поминать вас в своих молитвах.

Он поцеловал обе ее ладони, а потом, сунув ей в руку что-то тяжелое и прохладное, сжал ее пальцы в кулак.

– Это висело на шее моего отца, когда они нашли его, – сказал он. – Мне кажется, он собирался отдать это тебе как залог любви, но боги решили иначе. Это твое, Сарина.

Он подсадил ее в экипаж и закрыл дверцу. Коляска тронулась, и Сарина обернулась, чтобы помахать им. Она махала не переставая, пока черные железные ворота не стали лишь небольшим пятном, а стоящие рядом мужчина и женщина не пропали из виду, заняв свое место в ее памяти. И только тогда она разжала пальцы.

На ее ладони лежало кольцо из розового нефрита.

Дженсон надел это кольцо на безымянный палец левой руки Сарины. Они поженились прямо на борту судна, когда оно отчалило из Шанхая. И как когда-то в прошлом, это кольцо соединило сердца юноши и девушки, ныне встретившихся в вечности, так и сейчас для двух других влюбленных оно стало залогом их вечной любви.