отношение к нему со стороны хозяина сарая как-то меняется. Он почувствовал на плече его руку, которая явно призывала продолжить возлияние, Оловянная кружка, вновь оказавшаяся в его руке, на сей раз оказались наполненной какой-то другой, еще более приятной жидкостью.
Артур не испытал ни тревоги, ни беспокойства, когда оно стало стаскивать его с упаковочного ящика и укладывать прямо по центру расстеленного холста. Оно вообще вело себя по отношению к нему с подчеркнутой внимательностью, даже нежностью, что особенно правилось Артуру, Нет, правда, оно ему очень нравилось.
С трудом передвигая усталые ноги, полицейский брел по тянувшейся вдоль огородов дороге. Жизнь не баловала его. Впереди были целых три часа дежурства, и к тому же неизвестно, что надет его дома и намерена ли она передумать. Если нет, то ему придется переиграть все заново, а это неизбежно создаст массу трудностей. Заметив свет в окне сарая, он нехотя подумал, что там может происходить. Ему и раньше доводилось обращать на это внимание, и всякий раз он не переставал гадать на этот счет. Тоже, наверное, какой-нибудь бедолага, женившийся на сварливой бабе… Он остановился на берегу канала и стал размышлять, стоит ли пойти и посмотреть. Вообще-то это было странно, и если что случилось… Он свернул с дороги и побрел между огородами в сторону сарая. Свет в окошке погас. Он ускорил шаги и не более чем через четыре минуты оказался у цели. По пути ему никто не повстречался. Он дернул ручку — дверь была заперта. Полицейский постучал. Потом обогнул сарай и потрогал окна — те были плотно заперты. Чутье подсказывало ему, что внутри кто-то есть. Он подошел к двери и позвал — ответа не последовало. Но у кого-то же должен быть ключ… И он отправился на его поиски. Спустя минут сорок полицейский вернулся, Свет в сарае все так же не горел, и он уже начал было подумывать, что зря затеял все это. Потом еще раз постучал в дверь и посветил фонариком через окно, но опять безрезультатно. Открыл дверь и посветил фонариком внутри. Газонокосилка. Скамеечка. Четыре упаковочных ящика. На полу свернутый в рулон брезент. Он вошел, поводил лучом фонаря по стенам. На краю одного из ящиков лежал какой-то маленький инструмент. Скальпель. Он наклонился над рулоном брезента, потрогал его пальцем. Что-то мягкое. Положив фонарик на ящик, развернул брезент, и кровоточащая масса выкатилась прямо к его ногам. Ткани и мышцы, сухожилия и блестящие головки костей — все почти целое, а в общем — мягкая масса, по форме которой он узнал человеческое тело. Глаза в лишенных век глазницах, сведенные вместе бесплотные конечности, беззубый рот, обнаженный мозг… А рядом лежало что-то розовое, мягких очертаний, тщательно сложенное. Человеческая кожа. Прошло четыре часа, прежде чем они обнаружили, где оно живет. Выяснилось, что практически никто о нем ничего не знает. Оно то приходило на огороды, то уходило и постоянно куталось от холода. Оно вообще скрывалось от людей. Друзей у него не было, Даже про цвет его волос все говорили по-разному. Дом окружили в три часа утра. Все были вооружены и готовы к встрече, но все равно чувствовали себя как-то неуютно. Всем хватило мягких, лишенных кожи человеческих тел, которые удалось обнаружить. Когда оно открыло им дверь, то виду него был вполне невинный. Поверх глаз свисали седые брови, a само оно, похоже, прекрасно знало, зачем они пришли. Было очевидно, что за минуту до их прихода оно сидело за швейной машинкой и делало аккуратные стежки. Игла все еще была воткнута в мягкую плоть. Несчастное, оно пыталось скроить такой комбинезон, в котором всегда было бы тепло. Поперек стола лежала похожая на спущенный воздушный шар кожа; руки и ноги были перевязаны узлами — чтобы не кровоточили. Размер был явно велик, и ему пришлось ушивать. Она будет прилегать плотно, как кожа. Как все предыдущие.
С трудом передвигая усталые ноги, полицейский брел по тянувшейся вдоль огородов дороге. Жизнь не баловала его. Впереди были целых три часа дежурства, и к тому же неизвестно, что надет его дома и намерена ли она передумать. Если нет, то ему придется переиграть все заново, а это неизбежно создаст массу трудностей. Заметив свет в окне сарая, он нехотя подумал, что там может происходить. Ему и раньше доводилось обращать на это внимание, и всякий раз он не переставал гадать на этот счет. Тоже, наверное, какой-нибудь бедолага, женившийся на сварливой бабе… Он остановился на берегу канала и стал размышлять, стоит ли пойти и посмотреть. Вообще-то это было странно, и если что случилось… Он свернул с дороги и побрел между огородами в сторону сарая. Свет в окошке погас. Он ускорил шаги и не более чем через четыре минуты оказался у цели. По пути ему никто не повстречался. Он дернул ручку — дверь была заперта. Полицейский постучал. Потом обогнул сарай и потрогал окна — те были плотно заперты. Чутье подсказывало ему, что внутри кто-то есть. Он подошел к двери и позвал — ответа не последовало. Но у кого-то же должен быть ключ… И он отправился на его поиски. Спустя минут сорок полицейский вернулся, Свет в сарае все так же не горел, и он уже начал было подумывать, что зря затеял все это. Потом еще раз постучал в дверь и посветил фонариком через окно, но опять безрезультатно. Открыл дверь и посветил фонариком внутри. Газонокосилка. Скамеечка. Четыре упаковочных ящика. На полу свернутый в рулон брезент. Он вошел, поводил лучом фонаря по стенам. На краю одного из ящиков лежал какой-то маленький инструмент. Скальпель. Он наклонился над рулоном брезента, потрогал его пальцем. Что-то мягкое. Положив фонарик на ящик, развернул брезент, и кровоточащая масса выкатилась прямо к его ногам. Ткани и мышцы, сухожилия и блестящие головки костей — все почти целое, а в общем — мягкая масса, по форме которой он узнал человеческое тело. Глаза в лишенных век глазницах, сведенные вместе бесплотные конечности, беззубый рот, обнаженный мозг… А рядом лежало что-то розовое, мягких очертаний, тщательно сложенное. Человеческая кожа. Прошло четыре часа, прежде чем они обнаружили, где оно живет. Выяснилось, что практически никто о нем ничего не знает. Оно то приходило на огороды, то уходило и постоянно куталось от холода. Оно вообще скрывалось от людей. Друзей у него не было, Даже про цвет его волос все говорили по-разному. Дом окружили в три часа утра. Все были вооружены и готовы к встрече, но все равно чувствовали себя как-то неуютно. Всем хватило мягких, лишенных кожи человеческих тел, которые удалось обнаружить. Когда оно открыло им дверь, то виду него был вполне невинный. Поверх глаз свисали седые брови, a само оно, похоже, прекрасно знало, зачем они пришли. Было очевидно, что за минуту до их прихода оно сидело за швейной машинкой и делало аккуратные стежки. Игла все еще была воткнута в мягкую плоть. Несчастное, оно пыталось скроить такой комбинезон, в котором всегда было бы тепло. Поперек стола лежала похожая на спущенный воздушный шар кожа; руки и ноги были перевязаны узлами — чтобы не кровоточили. Размер был явно велик, и ему пришлось ушивать. Она будет прилегать плотно, как кожа. Как все предыдущие.