видом.... кто знает, кто сойдет с ума следующим? Не он ли сам?

Несколько дней Джагу мерил шагами мостик. Или, придя к себе в каюту, валялся на кровати, уставившись в переборку.

Однажды Джагу поднялся на мостик, когда там дежурила третья смена. Фавани, с которым он был особенно близок, тоже был там, выполняя обязанности пилота, которые в тот момент не требовали от него особого напряжения. Увидев Джагу, он не удивился; Джагу часто приходил сюда в то время, когда ему полагалось спать.

- Мы уже давно не были вместе, - сказал Фавани. - Статуя на этой планете, покинутой Туу, самоубийство Алаку... все это погубило нашу любовь. Уничтожено все, остался только один вопрос...

- Мне все ясно. Я знаю, что его изваяли туземцы. Я это знаю, иного просто быть не могло.

- Но разве это можно доказать? - спросил Фавани.

- Нет, - ответил Джагу. - И потому, перед тем как возвращаться домой, нам надо хорошенько подумать, как быть дальше.

- Что ты имеешь в виду?

- У нас есть несколько вариантов дальнейших действий. Первый - доложить обо всем, что мы здесь видели. Предоставим начальству решать, что с этим делать, - пусть они думают за нас. Второй - забыть о том, что мы здесь были. Доложить только об открытии первой планеты. Третий - вообще не возвращаться домой. Найти планету, пригодную для колонизации, настолько далекую, чтобы прошла добрая сотня лет, прежде чем корабли джорума ее отыщут. Все эти варианты опасны, - продолжил Джагу. - Ты не знаешь Ариги по-настоящему, а я знаю. Он не поверит, что это совпадение, поскольку его математическая вероятность слишком мала. Он не поверит и в то, что автор скульптуры - Мако. Он подумает, что эти статуи сделали мы, чтобы учинить чудовищный розыгрыш.

- Как же в такое можно поверить?

- Мне трудно его винить, - ответил Джагу, - он ведь не забыл о наших прошлых подвигах. Он может подумать, что нам опять захотелось похулиганить. Или что долгое путешествие расшатало нашу психику, что мы обратились, стали суеверными, прибегли к обману из самых благочестивых побуждений, желая обратить его или таких, как он. Да мало ли что? Он решит, что это наша работа. Ему придется либо прийти к этому выводу, либо признать, что все его представления о жизни были ошибочными. Если уничтожить все документальные свидетельства, фотографии, вахтенные журналы, все равно есть риск, что кто-нибудь проговорится. Даже наверняка. У нас ведь не принято держать язык за зубами. Или кто-нибудь из нас тронется умом и разболтает все, как было. Лично я считаю, что надо использовать третью возможность. Лететь подальше в неисследованный район, куда-нибудь так далеко, чтобы мы уже не смогли вернуться. Там мы окажемся вне пределов досягаемости современных кораблей. Если когданибудь в будущем кто-то нас и обнаружит, мы всегда можем сказать, что попали в аварию и не смогли вернуться.

- А что, если топливо у нас кончится до того, как мы отыщем подходящую планету? - спросил Фавани.

- Это не самый приятный выбор, но лучшего у нас нет, - ответил Джагу.

Он ткнул в левый нижний угол звездной карты на переборке.

- Здесь всего несколько звезд типа Ao-U, - сказал он. - Если я сейчас, сию минуту, прикажу тебе направить туда корабль - ты выполнишь этот приказ?

- Не знаю, что и сказать, - ответил Фавани. - Знаю только, что мы можем спорить о том, как лучше поступить, всю долгую дорогу домой, и так и не прийти ни к какому решению. Я доверяю тебе, Джагу, ибо я верю в тебя.

- Веришь? - переспросил Джагу. Он улыбнулся. - Значит, есть и такие, кто рождается с верой в себе подобных? И те, кто рожден для того, чтобы в них верили? Все может быть. А что же остальной экипаж? Пойдут ли они за мной, не раздумывая?

- Поговори с ними, - посоветовал ему Фавани. - Скажи им то, что сказал мне. Они поступят так же, как я. А я даже не буду ждать результата. Разверну корабль прямо сейчас. Им незачем об этом знать, пока они еще не решили только поговори с ними до окончания моей вахты.

- Отлично. Разверни его. Курс держи примерно на тот район. Конкретную звезду мы выберем потом. Выбор у нас теперь небольшой: найти ее или умереть. Мы начнем жизнь заново. А наши дети ничего не узнают ни о духах, ни о давно умерших героях.

- Есть полный разворот, - сказал Фавани. Он занялся управлением и стал вставлять в компьютер карточки с данными. Потом он спросил: - А может ли человек жить без религии? Чем мы заменим им старое вероучение?

- Они будут верить, во что сами захотят, - бодро сказал Джагу. - К тому же у нас еще много времени, чтобы все это обдумать.

Глядя на звезды за иллюминатором, он молчал. Он думал о планете, которую они покинули только что. Ее разумные обитатели так никогда и не узнают, чем они обязаны ему, Джагу.

Если бы он вернулся на базу и обо всем рассказал, на эту планету отправили бы флот - независимо от того, что было бы решено относительно Джагу и его команды. Они бы продолжили ловить туземцев, чтобы проверить их реакцию на заражение болезнетворными организмами, специально выведенными в лаборатории. Через несколько лет в живых остались бы только те, кто обладал к ним природным иммунитетом. Их планета была бы готова к заселению джорума.

Теперь двуногим дана отсрочка. Если они сумеют в достаточно короткий срок выйти в космос и овладеть ядерной энергией, следующий корабль джорума объявит их планету неперспективной.

Как знать? Может быть, об этом решении пожалеют его же собственные потомки. В один прекрасный день дети этих существ, которых он невольно пощадил, могут явиться на ту самую планету, которую Джагу облюбует для своих детей. Может быть, они даже нападут на джорума, истребят их или обратят в рабство.

Да, его и его потомков могла ожидать и такая судьба.

Он нажал на кнопку, чтобы разбудить спящих и собрать их.

Сейчас он им все расскажет.

Он знал: то, что произошло, будет давить на них до самой смерти. И он поклялся самому себе, что их дети ничего об этом не узнают. Они будут свободны от прошлого с его страхами и сомнениями.

Они будут свободны.