«Приватира» явно не нашлось. А найти второго пилота у него тем более не было никаких шансов.

— Да я могу вести свое судно в одиночку, левой рукой, хоть с завязанными глазами! — отрычав, воскликнул Дрейк. — Я водил такие корабли в одиночку с тех пор, как мне выдали взрослое ID!

— И сколько месяцев назад это было? — поинтересовался кто-то, и Дрейк круто развернулся к шутнику.

Но шутник — невозмутимый Стив Свенсон, капитан грузовоза «Тор» — ответил на гневный взгляд Дрейка снисходительной улыбкой.

— Робби, мальчик мой, — пробасил он, — на твоем месте я бы смирно сидел на заднице и ждал, когда ребята из ГСБ или здешние умники придумают, как прорвать проклятущую блокаду!

— Пока я буду смирно сидеть на заднице, плата за место в космопорту сожрет все, что мне причитается за этот рейс! — гаркнул Дрейк.

— У меня те же проблемы, мальчик, те же самые проблемы, — благодушно сообщил Свенсон. — Но, по-моему, лучше расстаться с платой за рейс, чем с жизнью. Неужели тебе так не терпится отправиться в тартарары вслед за…

— А кто вообще сказал, что экипажи стартовавших кораблей не сидят сейчас в своих рубках и каютах — живые и здоровые? — Дрейк уже нависал над капитаном «Тора». Непонятно, почему Дрейк называл «мозговые штурмы» посиделками, если сам во время них почти никогда не сидел — он или расхаживал взад-вперед, или бегал вокруг стола или хотя бы покачивался с носка на пятку. — Но даже если с теми кораблями и вправду что-то стряслось — я предпочитаю рискнуть, вместо того чтобы смирно ждать, когда мне выдадут билетик в преисподнюю!

— Вот-вот, то же самое говорил капитан «Медузы», — мрачно буркнул начальник одного из приисков. — Да будет ему пухом Млечный Путь…

— Мне плевать, что говорил капитан «Медузы»! — отчалив от кресла Свенсона, Дрейк зашагал к безмолвствующему главному координатору Сакраменто. — И я прошу разрешения на старт не для того, чтобы аннигилироваться и не для того, чтобы — как там выражается мистер Сагански? — свернуться в точку икс по пространственно-временному континууму! Пусть другие аннигилируются или сворачиваются в точки, а я — везучий! Всегда был везучим, слышите?! И чем выше были ставки, тем больше я загребал! — Дрейк раскинул руки, словно показывая, сколько он загребал — этот жест явно охватывал половину Галактики.

— Вот чего вы загребаете больше всех, Дрейк, так это кислорода, — устало пробормотал Данлеп.

— А еще от тебя шуму больше, чем от всех остальных в этой комнате, вместе взятых, — пробасил Свенсон. — Что касается везения — Робби, малыш, сегодня оно есть, а завтра…

— Сами вы малыш! — рявкнул Дрейк на необъятного капитана «Тора».

Его рявк прозвучал так громко, что даже оторвал от самозабвенного спора двух начальников приисков, каждый из которых обвинял другого в том, что рабочие оппонента крадут у него баллоны со сжиженным кислородом.

Но следующий крик Дрейка прозвучал еще громче:

— Да во мне везения больше, чем энергии в самом громадном из найденных здесь скиолитов!!! И, может, я ваш единственный шанс, слышите?! Слышите?!

Услышали его все, но ответить никто не успел — створки дверей стремительно разъехались, и в комнату ввалились четверо в сине-красной рабочей одежде. Трое чуть ли не волоком втащили четвертого и, сделав несколько шагов, с силой швырнули его вперед. Тот не удержался на ногах, упал и покатился по матовому гравигенному покрытию.

— Вот! — шумно дыша, заявил один из рабочих. — Вот ублюдок, из-за которого мы все влипли!

В комнате наступила полная тишина, которая длилась три или четыре секунды.

Потом гвалт вспыхнул с новой силой и с куда более широкой шкалой эмоций.

— В чем дело?! — поднимаясь с места, воскликнул Питер Данлеп.

Парень, упавший рядом со столом, тоже встал и сквозь зубы произнес несколько очень нехороших слов. Его конвоиры не остались в долгу, осыпав его выражениями, по сравнению с которыми слово «ублюдок» казалось почти ласкательным.

— В чем дело? — повторил Данлеп. — Кто вы такие?!

Он помнил в лицо многих временных обитателей Сакраменто, но, конечно, не мог знать всех рабочих здешних приисков. Этих парней он не знал… Хотя, пожалуй, тот, кого они так бесцеремонно сюда приволокли — высокий человек с прямыми светлыми волосами и со шрамом на щетинистом подбородке — ему уже где-то встречался…

Данлеп бросил вопросительный взгляд на главного координатора планеты Сакраменто Айво Вийрлайда.

Айво безмолвствовал.

От Вийрлайда всегда было немного толку, но с тех пор, как началась «осада», главный координатор и вовсе впал в ступор («свернулся по пространственно-временному континууму» — охарактеризовал его состояние Робби Дрейк). Так что теперь от главного координатора планеты было даже меньше пользы, чем от автоматического вахтера внизу.

Вместо Айво Вийрлайда начальника космопорта неожиданно просвятил капитан «Тора».

— Да это же Дэниел Олбрайт! — взревел Свенсон. — Какого дьявола вы делаете на Сакраменто, Олбрайт? Три недели назад я видел вашу «Аккабу» на орбитальной базе Кайены!

Олбрайт молча ощерился, откинув волосы с глаз. На лбу его виднелся свежий синяк, костяшки пальцев были в крови.

Данлеп медленно вышел из-за стола, чувствуя, что багровеет.

Он и вправду давал разрешение на старт грузовозу «Аккаба» два месяца назад. В космосе не так уж часто встретишь земляка, и Питеру отлично запомнился капитан звездолета, пожилой ворчливый бородач Эдвард Васин. Перед отлетом «Аккабы» Питер с Васиным душевно посидели за бокалом глинтвейна: неделя у Данлепа выдалась сумасшедшая, и он был рад поводу хоть немного расслабиться и отвлечься. Помнится, вдвоем с Васиным они составили неплохую парочку ворчунов. Питер все время брюзжал, как его достал здешний безумный траффик, а капитан утешал его по принципу: «бывает и хуже». В качестве примера того, что бывает ку-уда хуже, Васин приводил свой рейс на Сакраменто, и его рассказ выглядел отличной космической байкой. Одиннадцать аварийных ситуаций за один рейс при полностью исправной технике и пилотах высшего класса — кто в такое поверит даже после четырех бокалов глинтвейна! К тому же Васин во всем винил одного из членов экипажа, Дэниела Олбрайта, которого взял чуть ли в последний миг перед вылетом вместо заболевшего пилота.

«Из-за этого распроклятого неудачника мы, чего доброго, кончим тем, что прибудем на Солнце вместо Земли! Клянусь могилой прабабушки, Данлеп, это не пилот, а ходячая катастрофа! Само собой, я и сам виноват, что не потрудился порыться в его послужном списке, просто времени не хватило, но когда порылся — у меня волосы встали дыбом!»

Да, они с